Семейная реликвия

Ну, это тема личная, лучше расскажу вам о детском доме. Несколько месяцев назад я познакомился ведь таксист контакты устанавливает мгновенно — с одной женщиной, она работает музыкальным руководителем в детском доме. Она рассказала, что не ладятся у них литературные праздники. Ну я и подумал: помогу ей по литературной части. Сочинил несколько текстов к разным юбилейным датам, а потом решил поехать к ребятам, посмотреть на них. В детском доме живут дети, которых судьба обделила самым дорогим: родителями, семьями. Если бы вы увидели, как они меня встретили. Кинулись, не хотят отпускать. И тексты мои читают наизусть. Поначалу испытывал лишь жалость к детям, а потом увлекся: стал с ними говорить о жизни, рассказывать о пассажирах, играть, и вот зачастил в этот детский дом, и душа моя в нем осталась, и теперь уже не мыслю жизни без него.

Лично я качество человека определяю степенью его ответственности. Низший уровень, это когда не отвечают даже за себя. Первая ступень: ответственность только за себя. Это, конечно, неплохо, но называть подобного человека интеллигентом — нелепость. Вторая ступень: это ответственность за родных, за семью. Тоже не интеллигент. А вот третий уровень ответственности — с него и начинается интеллигентность — ответственность за всю страну. Четвертый же, самый высший, так сказать, космический: ответственность за все человечество. По степени ответственности можно понять, с кем имеешь дело.

Помню давно, когда я работал в издательстве „Недра“, американский бомбардировщик потерял над океаном, недалеко от Испании, атомную бомбу. Зашел об этом разговор, и один редактор говорит: „Ну и что, это же не у нас“. И стал он мне ясен и виден со всех сторон, как на ладони. Это даже не третья степень ответственности за страну, а лишь вторая — за собственный домик, потому что третья неотрывна от четвертой, особенно сегодня. Нельзя думать о стране, не думая о человечестве.

Я отвечаю за все, что совершается на моем веку, и если даже я бессилен помочь хотя бы тем же испанцам, я все равно буду мучиться, как будто бомба упала на мою голову. Ответственность — это не только действие, но и мысль, и даже чувство. Я на старости лет стихи написал: „Чужих не бывает болезней и бед, за горе чужое ты держишь ответ“. Понимаю, что по форме они, как говорится, оставляют желать, но сутью дорожу…»

В истории морских путешествий известны занимательные сюжеты, когда моряки на парусных суднах направлялись для открытия одних земель, а открывали совсем иные, о существовании которых и не догадывались. Ценность открытия от этого, конечно, не уменьшалась.

Человеческая жизнь тоже своего рода путешествие по морю, недаром в старину судьбу называли «житейским морем». В этом «житейском море» Игорь Шенгер немало поплутал, поблуждал, ошибался, восклицал радостно: «Земля!», когда перед ним вырисовывались одни лишь голые камни пустынных безлюдных островов, но, наконец, нашел землю. Он нашел землю людей. И поэтому его путешествие — путешествие к людям — видимо, удалось.

Глава 3. Когда на Земле исчезают мамонты…

Зачем, начав с рассказа о конкретной дискуссии, я разрешил себе отступление в глубь человеческих судеб?

Потому что судьба — именно судьба, а не умозрительные теории — самый убедительный, более того, неотразимый аргумент для утверждения истинности или ложности тех или иных ценностей. Подавляющее большинство людей, разумеется, не философы, хотя о смысле жизни думают на том или ином уровне сознания почти все. Но хотя мы и не философы, у любого из нас есть собственная «философия жизни».

«Философия жизни» — это те внутренние психологические установки, которые определяют наше поведение в обществе, наш способ «охоты за счастьем» (если употребить широкоизвестную форму Стендаля).

Имеют ли отношение те судьбы, «лабораторию» которых я попытался раскрыть, к диспуту, развернувшемуся вокруг письма читательницы Л. Поповой о ее удачливом муже-репетиторе? Пожалуй бы, и не имели, если бы диспут шел на уровне элементарно житейском, в рамках бытового сознания. Но ценность дискуссии в том и состояла, что она постепенно поднималась на все более высокие мировоззренческие этажи.

На этих этажах решалось не только: хорошо или дурно созидать материальный и нравственный комфорт, думая больше о себе, чем об обществе, но и нечто более отвлеченное и в то же время существенное. Решался вечный вопрос о смысле жизни.

С самого начала дискуссия показала, что шкала ценностей и целей в советском обществе подверглась за последнее время определенным и, не будем этого уменьшать, весьма существенным изменениям. «Дискуссионный» герой — репетитор Попов, инженер Гаврилов, автослесарь Васька, — который еще несколько лет назад вызвали бы в печати единодушное осуждение, сегодня был окружен сочувствием и пониманием немалой части читательской аудитории.