Семейная реликвия

А потом им стало тесно не только в их замечательном фантастическом подвале, но и в городе. Они узнали, что далеко, на Урале, существует подобный, родившийся тоже стихийно из альтруистических начинаний энтузиаста-педагога, клуб КОН-ТИКИ. И вот ЭТО поехало к КОН-ТИКИ. Но для путешествия нужны были деньги. Чтобы заработать их, воспитанники Татьяны Тамбиевой пошли на большую стройку и показали, что они далеко не белоручки: месили раствор, таскали кирпичи, убирали мусор. Заработав деньги и захватив с собою костюмы и маски античности и Возрождения, поехали на Урал к КОН-ТИКИ, чтобы совершить совместное путешествие на плотах по сибирским рекам.

В ЭТО было немало девочек, КОН-ТИКИ состоял в основном из мальчиков, что сообщило их путешествию особенную романтичность. Дети подружились, начали переписываться, романы в письмах как-то сами собой становились самой жизнью, жизнью двух: его и ее.

Когда Тамбиева создавала клуб, у нее была весьма скромная задача — научить подростков общаться друг с другом, помочь им избавиться от самого горького чувства — чувства одиночества. Но по самой логике вещей осуществление этой задачи вело к тому, что дети начали овладевать самым существенным в жизни: искусством творческой самоотдачи, выявления лучшего, что заложено в человеке. Не каждому, конечно, дано было глубоко понять Эсхила или Данте, но они учились понимать жизнь, мир творчески. И — учились доброте.

А все родилось из внутреннего «зерна», «зерна», заложенного в душе Татьяны Тамбиевой, молодого педагога, которая создала этот клуб, получивший сегодня, как я уже писал выше, общественный, государственный статус, то есть он существует не стихийно, а официально при Дворце пионеров Ростова.

Читатель, наверное, помнит, что она выступала с лекциями перед школьниками. Чтобы лучше понять суть Тамбиевой и суть ее начинания, послушаем ее:

«…Лекции были о любви. Я понимала любовь как творчество в человеческих отношениях. Я очень широко понимаю слово „любовь“ — как любовь к миру. Любовь — это не одно чувство, состояние всех чувств…

Я к ним пришла с людьми, о которых я читала или которыми жила: с Дафнисом и Хлоей, с Петраркой, с Данте. Я говорила школьникам о сложности любви и о проблеме чуда в ней, способности увидеть — удивиться. Я им рассказывала об Андерсене с его „волшебным фонарем“. У детей очень часто сложности в любви — они все время ждут в ней какого-то результата. Я им читала, рассказывала, и я думала — если хоть несколько человек в будущие времена облокотятся на эти замечательные в истории человеческого духа устои, моя решимость посвятить жизнь детям оправдана…»

Сегодня сотни мальчиков и девочек, юношей и девушек не только «облокотились» на добрую и твердую решимость Татьяны Тамбиевой, но и нашли собственный путь в жизни. Тамбиева с самого начала сообщила клубу четкий педагогический уклон, то есть она хочет, чтобы ее подопечные в будущем сами стали педагогами и несли все дальше и дальше тот факел добра и красоты, который она с ними зажгла.

И вот сегодня, через несколько лет после рождения клуба, самые старшие из воспитанников клуба ЭТО заканчивают педагогические институты.

Если рассмотреть деятельность Тамбиевой в широком социально-духовном контексте жизни нашего общества, то надо, наверное, выделить в ней две существенные черты. Во-первых, благоговейное отношение к бессмертным ценностям мировой культуры, глубочайшая нежность к тем «священным камням» Европы, которая ощутима во всей русской литературе, особенно у Достоевского.

Находясь между Европой и Азией, Россия издавна испытывала чувство великой исторической миссии: стать синтезом ценностей мировой культуры. Это отношение сегодня лишь углубилось.

Когда в московском Музее изобразительных искусств имени А. С. Пушкина устраиваются выставки картин из европейских художественных фондов, люди едут в Москву издалека, чтобы увидеть полотна Рембрандта, Рафаэля, Вермеера Дельфского, Ренуара, Матисса, Сезанна… Толпы нескончаемы. Музей бывает открыт с утра до поздней ночи, залы все равно переполнены. Помню, в Лувре меня удивило несказанно, что перед Джокондой Леонардо я стою один. Один! Перед Джокондой! Мне казалось, что я стою перед ней не наяву, а во сне.