Семейная сага

Ну, вот теперь и письмецо домой можно написать, хотя голова и не совсем еще хорошо варит…

Павел. 1939, 17 декабря

Сегодня пришла повестка из военкомата. Забирают в

армию, посылают воевать с белофиннами. Я даже рад. Может, когда вернусь, кончится это сумасшествие с Катей. Я уже извелся: и с ней очень хорошо, люблю я ее, и в то же

время Михаилу в глаза смотреть стыдно, а Елена Степановна меня, по-моему, просто презирает…

Катя, узнав, что меня забирают, просто с ума сходит.

Уже и Михаила всего издергала — "сделай что-нибудь" да

"сделай что-нибудь". А что он может? Вон и сам только вернуться с войны контуженный…

Да и чем я лучше других? Нет, надо идти! Да что я, собственно, рассуждаю? Можно подумать, что у меня есть другой выход!

А вот приду из армии, когда война кончится, то обязательно начну жить отдельно.

Михаил. 1940, 8 января

Кажется, сбывается моя мечта! После возвращения

после госпиталя в военный исследовательский институт, где я работаю, вызвали меня к начальству и сообщили, что меня, как уже "понюхавшего порох", рекомендовано направить на важный участок — преподавателем-инструктором в летное училище по самолетному оборудованию при Военно- воздушной академии.

Я, конечно, согласился, размечтался, что может хоть вторым пилотом полетаю. Но не тут-то было. Классы, классы, классы… Учу будущих пилотов на примитивных тренажерах пользоваться радиоаппаратурой и прочими приборами. Да и сама аппаратура тоже примитивная: высотомер, измеритель топлива, радиосвязь да, пожалуй, и все. Курсанты меняются, не успеваешь к лицам привыкнуть…

Явно готовимся к войне… С кем? Ведь с японцами все закончили, с финнами тоже, с немцами — Пакт о ненападении… Но кроме немцев, на горизонте врагов не видно.

А полетать на самолете ужасно хочется. Но боюсь, что и здесь медкомиссия не пропустит: у них очень жесткие критерии отбора.

А работы много, устаю. Да и в училище приходится из Мытищей ездить на электричке. Как-то не люблю я преподавать — руками или головой работать привычнее, чем языком воздух сотрясать…

Катерина. 1940, 28 января

Вот уже почти два месяца, как Павел на фронте… Я

очень за него боюсь. Хоть его и назначили каким-то вестовым при штабе, но ведь в Финляндии так опасно. Это не открытые враги, а всякие финские "кукушки": идешь себе с конвертом в штаб, а тебя снайпер с дальнего дерева — бабах! — и наповал! Такие страсти даже наши пишут в газетах! Вон какие-то белофинские шюцкоры незаметно забрались на крышу дома, где располагался наш штаб, бросили в трубу связку гранат, а сами, как с трамплина, сиганули с крыши и скрылись в лесу…

Павел часто пишет, но пишет, конечно, нам всем. Хорохорится. Видно, у них у всех порода такая макаровская — никогда не покажут, что им трудно. Присылает Сережке вырезки из фронтовой газеты — рассказы в картинках про Василия Тёркина. Ну, в газете-то армейской все замечательно обстоит: красноармеец одним махом чуть не сто белофиннов убивахом. На бумаге все всегда отлично. А вот в соседнем доме уже похоронку получили…

Господи! Да я тебе свечку поставлю: огради Павлика от смерти! И верить начну, как мама: она вон сначала, когда Михаила отправили на войну с самураями поставила свечку на комоде в углу, хоть у нас, конечно, никаких икон отродясь не бывало.

Вернулся бы! Я даже оставлю его, откажусь от своей любви… Лишь бы жив остался!..

Елена Степановна. 1941, 22 июня

Сегодня утром Левитан объявил о нападении на нас

фашистской Германии… Встала я по "тарелке", как всегда утречком. Сегодня воскресенье, все еще спали… И тут:

"Говорит Москва! Сводка Главного командования Красной Армии… С рассветом 22 июня 1941 года регулярные войска германской армии атаковали наши пограничные части на фронте от Балтийского до Черного моря…"

Я растолкала всех, собрались все у репродуктора. Левитан второй раз прочел сводку. Ждали мы этого, конечно, ждали, а все равно, как снег на голову.

А у нас с Сереженькой на сегодня уже были куплены билеты на теплоход в Заволжск, должны ехать к моим сестрам. Билеты на это воскресенье были взяты давно, когда Сереженька был еще в детском санатории в Закарпатье. У него оказалась при очередной проверке положительная реакция Перке, вот врачи и посоветовали послать его в легочный детский санаторий в Карпаты. Миша смог с трудом устроить его туда. Слава Богу, что Сережа вернулся за два дня до начала войны, а то говорят, что немцы продвигаются очень быстро и уже к середине дня захватили и часть Западной Белоруссии и часть Закарпатской Украины…

А чтобы закрепить Сережино лечение, меня решили послать с ним сразу, как он вернется, на Волгу. И вчера мы уже были в полном сборе. Да и сборы-то у нас простые: пара моих платьев да пара летних Сережиных костюмчиков… И вот на тебе — война!

Но Миша по-деловому сказал, что надо обязательно ехать, в Москве может быть опасно. У немцев хорошая авиация и они наверняка начнут бомбить Москву. Хорошо, что билеты на утренний рейс, пока еще не началась паника.