Семейная сага

Я аккуратно, уголком глаза изучал новую жену отца. Ей нельзя было отказать в определенной красоте. Возраста она была примерно такого же, что и наша Ксеня. Но предубеждение мое по отношению к ней было настолько сильно, что я почти злобно подумал про отца: женился на женщине, которая ему в дочери годится!

Мария сказала, что ей нужно разогреть обед к приходу моего отца и, извинившись, пошла на кухню. В это время в комнату влетела маленькая девчушка с радостными криками и улыбкой до ушей:

— А я знаю, кто ты! — Сказала она мне. — Ты, навелное, мой новый бватик! А я твоя сествичка. Меня зовут Дафа. Мне папа пво тебя гоолил.

— Здравствуй, Дарья! Ну, что будем дружить?

— Давай! Я люблю двузицся. — И она шустро забралась мне на колени и обняла меня за шею.

Из кухни вернулась Мария:

— Ну, и моего участия в вашем знакомстве оказалось ненужным. — С улыбкой сказала она. — А попозже придет мой сын, Олег. За ним зашли его школьные друзья и они куда-то умчались. Я думаю, вы и с ним подружитесь.

— Боюсь, что сегодня это не удастся, — сказал я, — завтра рабочий день, и я должен быть дома пораньше. Ну, да в

следующий раз мы с ним обязательно познакомимся, если он не успеет придти до моего отъезда.

Мы говорили о каких-то пустяках, Мария держалась очень непринужденно, дружелюбно. Спустя буквально минут двадцать, в дверном замке забарахтался ключ, и вошел папа. Я вскочил и бросился к нему. Мы обнялись. У меня глаза налились невольными слезами. Мы молча простояли, обнявшись, уж не знаю и сколько времени. Потом папа сказал:

— Как же я рад, что мы снова вместе!..

Голос у него срывался. Я почувствовал, что он тоже готов разрыдаться от счастья… Такая уж у нас макаровская порода: от горя и от боли не плачем, а от радости — сразу глаза на мокром месте!

Только тогда я обратил внимание, что Мария, забрав Дашу, деликатно ушла, оставив нас одних. Во мне впервые проснулось смутное чувство благодарности к ней.

Спустя какое-то время на столе появились тарелки, и Мария разлила в них душистый, блестящий звездочками масла борщ. За обедом папа уговорил Марию принести припасенную по такому случаю бутылку коньяка. Тут я вспомнил мамины слова о том, что мой отец алкоголик…

Налили по рюмочке. Папа встал, потом сел, сказав, что в семейном кругу можно произнести тост и сидя. Было видно, что он очень волнуется. Он долго молчал, то ли выбирая слова, то ли оттого, что не мог от волнения начать говорить. Наконец, он сказал очень коротко:

— Я счастлив, что мы, наконец, вместе…

На этом "алкогольная часть" обеда была завершена. Мы продолжили обед. Папа подробно расспрашивал меня про мою семью, про работу, но ни разу не спросил о маме. После обеда папа показывал фотографии, которые он делал в Прибалтике. Кроме Риги, где я был однажды у него в гостях, я больше нигде в Прибалтике не был, поэтому с интересом рассматривал фотографии Талина и Каунаса. Я отметил:

— Пап, у тебя прекрасные художественные фотографии.

Они профессионально сделаны!

— Вы правы, Сережа… — Заметила Мария. — Я давно советую Михаилу Платоновичу начать рисовать: у него такой тонкий вкус, он так любит живопись, особенно импрессионистов. Почему бы ни попробовать? Так, для себя… А вы рисуете? — Спросила она меня.

— Когда-то папа устроил меня к учителю рисования, но я быстро бросил — глупый был. А вот теперь очень хочется попробовать!

— Я уверена, что у вас у обоих должно хорошо получиться! Сережа, почему бы вам с папой как-нибудь не порисовать на природе? У нас тут прекрасные Левитановские места. Даже вид прямо с нашей лоджии изумительный — берёзы, берёзы, берёзы…

После обеда мы посидели немного, поговорили о живописи и поэзии. Мария восхищалась стихами моего отца, как мне показалось, вполне искренне. Стало уже резко темнеть, я заторопился домой. Папа сказал, что проводит меня до автобусной остановки. Мария, держа Дарью на руках, напоследок сказала:

— Сережа, приезжайте к нам еще, и жену свою привозите. Приезжайте в любое время и с ночевкой. Но уж непременно приезжайте на Новый Год. У нас тут изумительно!

Я поблагодарил ее и обещал приехать. Когда мы уже были в дверях, Дарья вдруг разревелась, спрашивая Марию, почему я не хочу жить с ней… Папа успокоил ее, сказав, что скоро я опять приеду и буду гостить дольше.

Папа мне сказал, что он очень переживал все эти годы из-за того, что между нами не было совершенно никаких контактов. Он рассказал, как Ксения разыскала его и как он попросил ее быть "парламентером".

До меня многое стало постепенно доходить. Одно сомнение порождало другое. Я начал прозревать… Мне стало горько, что мама меня обманывала. Зачем? Ведь я ее стал бы любить еще больше, если бы она не мешала общению моему с

отцом! Эх, мама, мама!.. Что ж ты наделала? Ты лишила меня и отца радости общения в течение стольких лет…

Мария. 1955, 9 ноября

Приезжал Сережа… Славный мальчик, хотя сначала

чувствовал себя не совсем в своей тарелке. Ну, да это понятно, столько лет не видеть отца!

Он так на меня недружелюбно посмотрел в первый момент, что я поняла, что он прошел через все испытания