Семейная сага

Но все же весна имеет свой особый знак — знак надежды. Если ты юн, то тебе кажется, что ты все смеешь, всего можешь достичь. Если ты стар, то тебе кажется, что впереди еще о-го-го сколько всего интересного предстоит.

И даже если ты очень-очень болен, весной в тебе просыпается радость оттого, что удалось дожить еще до одной весны…

Да, весна — это начало года. И как во всяком начале, в ней же заложен и будущий конец года. Но ушедший навсегда год продолжается новым, впервые появившимся годом… И так

всегда… И конца в этом мире вовсе нет — один день сменяется другим днем, один год сменяется другим годом, одна жизнь сменяется другой жизнью.

Зацвела весна с рассветом!

Но пройдет, пройдет и это…

В этом мире все не вечно.

Только время бесконечно.

Михаил. 1928, 13 марта

Это такое удивительное чувство — постоянная мысль об

одном человеке, постоянное восхищение им, постоянное желание его видеть. Наконец-то мы с Катей видимся почти каждый день, мы проводим довольно много вечеров вместе, гуляем, я рассказываю ей то, что я прочитал, о чем думаю, а еще читаю ей свои новые стихи. Мне хочется писать стихи про нее, про мою любовь к ней, но для этого нужны какие-то особенные слова. Пока я пишу про свои внутренние настроения, описывая только природу.

Я люблю весну, но именно самая ранняя весна, март порождают у меня какое-то тревожное чувство. Я заметил это свое состояние уже давно, еще когда был совершенно неспособен анализировать свои мысли и чувства. Вот и сейчас, казалось бы, все у меня хорошо, просто чудесно! Вот уж правда — моя Катерина это "луч света в темном царстве"! Но даже и сейчас у меня психика подспудно чем-то угнетена… Но я знаю, вот увижу Катю, и все развеется, все пройдет.

А стихи… А стихи они почти всегда грустные получаются. Ведь это же не в барабан стучать на демонстрации!

Вчера опять что-то грустное пелось внутри:

Серый март. Серое небо. Серый снег…

Мне почему-то плохо бывает именно по весне.

И я боюсь, боюсь заранее

Весны такой предтечно ранней.

Как такие грустные стихи Кате показать, и не знаю… Но скоро, скоро, — я знаю, — пройдет эта моя меланхолия. Вот зазеленеет все, зацветет, и у меня на душе все развеется!.. Вот даже уже сегодня все видится светлее и радостнее, чем вчера:

Весна сегодня очень ранняя — Февраль морозами не пожил. И получаем мы заранее

То, что могли бы много позже. Уже и в марте солнце греет, Все крыши изошли слезами.

И оттого еще скорее

С дороги талый снег слезает.

Наклюнулись на ветках почки, Не веря в мстительную вьюгу. Того гляди, по небу точки Далеких птиц потянет с юга…

Это уже можно и Кате показать, да вот увижу я ее, к сожалению, только послезавтра…

Катерина. 1928, 15 марта

"Мой" пришел сегодня какой-то особенно грустный. Я

уж даже спросила, ты чего? Он стал что-то говорить про сезонную депрессию, про то, что весной многим бывает плохо.

Мы уж с ним почти полгода гуляем, а он все будто боится меня. Идем рядом, так даже под руку меня не возьмет, будто я заразная какая. Конечно, с ним интересно, он много знает. А читает столько, сколько у нас, наверное, мальчишки

в классе и вместе взятые не читают. Стихов много знает и даже сам их пишет. Читает мне иногда свои стихи, хотя и волнуется очень, как будто в любви признается.

За все это время ни разу меня не обнял, а уж чтобы поцеловать!.. Он, по-моему, даже не знает, что это такое. Правда, я и сама-то только с Анатолием целовалась по- настоящему. Ведь с этими сопляками-одноклассниками, когда в фанты играли, это же не в счет.

Вспоминаю я иногда Анатолия, и что-то под ложечкой посасывает… А ведь вроде твердо для себя решила — разбитые горшки не склеишь! И чего дурень спешил? Чего дров наломал? Но руки его под коленками моими, когда он меня с лодки подхватил, до сих пор ощущаю с каким-то трепетным волнением…

Ну, да ладно, и этого замороженного Мишу разморожу!

Он мне сегодня свой стих про раннюю весну читал. Мне кажется, что стих хороший. Но мне, честно говоря, и школьные-то стихи поперек горла… Совсем замучили своими:

"Мороз и солнце, день чудесный!.." или "Гляжу, поднимается медленно в гору…" Ну, и что об этом писать? Я никому не признаюсь, но стихи я не люблю.

Вот Флобер, Стендаль, Мопассан!.. Вот это да, это — жизнь! Тут и любовь, и страдания — все такое, от чего сердце замирает. Да и читается взахлеб!

Нет, Миша, конечно, очень парень хороший: деликатный, образованный, но уж чересчур недотёпа! Иногда ведь и обнять меня можно, и поцеловаться можно… Что же, мне и тут верховодить надо?

Но он мне нравится все больше и больше! Может, он и есть моя судьба?

Михаил. 1928, 20 апреля

Ну, вот, весна в разгаре! Солнце! Солнце! Вся хандра,

как испарилась! День сегодня был просто изумительный!

Катя сказала мне, что очень уж я грустные стихи пишу.

Но вот весна в разгаре, и на душе становится легче, дышится

вольготнее, и грустные мысли отлетают прочь. Сегодня я ей прочел вот это стихотворение.

Кончается апреля прелесть,

Весна шагнула за порог.

И по полям, от солнца прелым,

Дымится струйками парок.