Семейная сага

уже в кармане. А вот расставаться со школой было грустно: хорошие друзья, да и учителя у нас отменные, получше, чем в других соседних школах, но главное — я не смогу теперь видеть каждый день Катю. Это самое тяжелое для меня испытание!

Я уже больше месяца как работаю: должность громкая

— помощник заведующего фотолабораторией. А по сути все просто: вся лаборатория-то состоит всего из двух человек — заведующий, да я у него, выполняющий функции мальчика на побегушках и "чернорабочего". Деньги платят маленькие, но все же это заметное подспорье семейному бюджету: по крайней мере, я теперь не на маминой шее сижу, а сам что-то в дом приношу.

Иногда удается еще подработать в соседней булочной: каждый день привозят свежий хлеб из пекарни, и я работаю на разгрузке с пяти утра до шести или полседьмого.

Павлу уже пошел одиннадцатый год. Он хороший мальчишка, хотя какой-то немного заторможенный, учится без интереса, читать не любит. Но вот подрастет, поймет, что к чему, и все утрясется.

У меня есть мечта стать летчиком. Хочется чего-то необычного, "неземного". Меня еще в школе влек к себе образ Икара. Ведь подумать только: больше двух тысяч лет этому мифу, а он все так же волнует сердца людей. А теперь уже люди и взаправду летают и такие чудеса выделывают в воздухе, что аж дух захватывает!

Я, можно сказать, готовлюсь, тренируюсь: вот в городском парке качаюсь на "гигантских шагах". Сначала сердце от страха замирало, но я себя преодолел, теперь осталось только какое-то восторженное чувство опасности. Но все же невольно схватываюсь за подлокотники, когда оказываюсь на верхней точке, а грузило на другом конце качелей ударяет в землю, и тебя прямо выбрасывает вверх по инерции: чувствуешь, как врезаются страховочные ремни на ногах и на плечах.

С Катей мы видимся реже, чем раньше. Я работаю с двенадцати до восьми, а с утра она в школе. Остаются практически только воскресенья, да и то часто она не может уйти из дома: сестренка ее, Ксеничка, еще совсем малышка. Ей приходится маме помогать, а еще уроки…

Но сегодня вечером Катя была у нас в гостях. Это мама моя дала мне совет пригласить ее к нам на именинный чай. Она пришла в скромном летнем платьице без рукавов, которое очень гармонировало с ее длинной льняной косой. Как только она вошла в комнату, все будто засветилось каким-то внутренним светом…

Как всегда, был традиционный яблочный пирог — круглый, похожий на большую ватрушку, с поджаристыми бочками, а сверху — сеточка из теста. Сидели мы вчетвером — мама, Павлик и мы с Катей. Вечер прошел замечательно: мама рассказывала Кате, как гремела по всему Поволжью слава редкостной певицы — Лены Бургутовой, говорила, как восторгался молодой солисткой церковного хора мой отец, Платон Макаров. Вспоминала и Катиного отца, которого она, правда, знала только понаслышке.

Уже давно стемнело, Катя стала беспокоиться, что ее мама может начать волноваться. Я пошел ее проводить, накинул на нее свой пиджак и даже тихонько обнял за плечи. Мы шли тихо, молча, хотя мне казалось, что мое сердце гудит, как церковный колокол, и Кате его слышно.

Около двери ее дома она отдала мне мой пиджак, повернулась ко мне, обняла меня одной рукой за шею и поцеловала в губы. Я в ответ стал целовать ее лицо, глаза, губы. Мы уже давно не целовались с Катей, и я совсем потерял голову, я почувствовал, что так сильно ее желаю, что если бы это происходило не на улице, я мог бы потерять над собой контроль… Но главное, все же, не это опьянение, а чувство душевной близости.

Какое это счастье — любить и быть любимым!

Мы вот с ребятами в школе частенько философствовали, в чем смысл жизни: было все — и служение народу, и самоотдача в творчестве, и свершение великих дел… Все это ерунда! Смысл жизни — только в любви! И не в той

аморфной христианской "любви к ближнему", а вот именно в такой всеопаляющей любви к единственной и любимой женщине…

А любовь к ближнему вообще и творение абстрактного добра — это общечеловеческие ценности жизни цивилизованного человека, независимо от его религиозной или антирелигиозной позиции в жизни. Это принцип жизни, но не ее цель.

Проводил я Катюшку и пока шел домой, в голове у меня зазвучали стихи:

Слабые верят в Бога. Сильные верят в себя. А мне же одна дорога — Верить только в тебя.

Катерина. 1928, 17 сентября

Вот и девятый класс… Опять уроки, уроки, уроки. Уж

скорей бы кончить школу!