Семейная тайна

Однокурсники галдели, рассевшись по своим местам.

– Что за совок? С какой стати в наше просвещенное время студентов гонят на картошку?

– Может, ректор с этим фермером старые кореши – вот и помогает ему, чем может, поставляет бесплатную рабсилу.

– Угу, я и говорю: работорговец хренов!

– Да ладно, чё ты, бухать будем два дня, не просыхая. Может, баб местных подснимем – а чё, деревенские телочки, кровь с молоком!

Кирилл почувствовал, что краснеет, и перестал прислушиваться к разговору однокурсников.

Софья вертелась на сиденье рядом с ним, ее роскошные длинные волосы цвета черного дерева, отливающие на солнце медью, копной лежали в капюшоне ветровки. Каждое ее движение, прикосновение рукава джинсовки, пряди волос жаркой волной отзывались в теле Кирилла, кружили голову. Он весь был полон ею – ее присутствием, близостью, запахом, ее весело дрожащими черными зрачками, ярким смеющимся ртом, черными бровями, то сходящимися на переносице, то беззаботно взлетающими вверх…

Она же не обращала на него ни малейшего внимания: крутилась, пихала под сиденье рюкзак, пересмеивалась с кем-то и постоянно краем глаза следила за Андреем.

Андрей, разместившийся напротив, щипал струны гитары. Для поездки «на картошку» он раздобыл где-то старую потрепанную гимнастерку и пилотку и теперь изображал бывалого фронтовика. Вокруг него, как обычно, сразу собрался народ: приятели, восторженные девицы.

Андрей скорчил глумливую гримасу – этакий Василий Теркин – и запел, ударив по струнам:

– Мы летим, ковыляя во мгле, мы ползем на последнем крыле…

Кирилл и Андрей дружили почти всю жизнь.

Многие удивлялись: что их может связывать, таких разных, не похожих друг на друга?!

Взрывной, нетерпеливый, яркий, острый на язык, смешливый Андрей – всегда в центре внимания, окруженный поклонницами, вечно с песнями, шутками и хулиганистыми проделками.

И Кирилл – спокойный, почти флегматичный, трезвомыслящий, избегающий шума и суеты, сторонящийся больших компаний, уже в свои восемнадцать производивший впечатление серьезного, основательного человека слова и долга.

Что у них могло быть общего?

А у них было общее детство —10 лет за одной школьной партой, «казаки-разбойники», жутковатые рассказы про «синюю руку» в пионерском лагере, сбитые коленки, Том Сойер и Гекльберри Финн…

Первые тайны, двойки, драки – но они всегда были вместе и стояли друг за друга горой!

Родители Кирилла привечали Андрея: парень рос без матери, она умерла давно, когда Андрей был совсем ребенком, и мать Кирилла, женщина верующая и милосердная, жалела его, часто приглашала в гости и норовила накормить повкуснее.

Еще вздыхала иногда:

– Ты, Андрюша, прямо как сынок второй мне… Нам-то с отцом, кроме Кирюшки, других детей Господь не дал.

Кирилл не представлял себе жизни без Андрея, тот был для него как брат – взбалмошный, утомительный временами, слишком шумный, – но брат, самый близкий на свете человек, куда от него денешься. Они могли жестоко вышучивать друг друга на людях, комично препираться из-за какой-нибудь ерунды, но оба знали: что бы ни случилось – они всегда придут друг другу на помощь, выручат, вытащат отовсюду.

Они и в институт поступали вместе: Кирилл методично зубрил учебники и доставал Андрея подготовкой к экзаменам. Тот же, кое-как нахватавшийся знаний от своего усидчивого друга, на письменной работе по математике вдруг первым решил самую сложную и заковыристую задачу – разумеется, записку с решением тут же получил и Кирилл.

Андрей всегда нравился девчонкам. Самые яркие, самые красивые «звезды школы» ходили за ним хвостом. Обычно он снисходил до самой привлекательной, Кириллу же доставался утешительный приз в виде более блеклой подруги главной героини. Он, впрочем, не обижался – никто же не виноват, что его лучший друг производит на девчонок впечатление, как удав Каа на бандерлогов. К тому же Кирилл знал точно: уже через пару месяцев очередная отставленная красотка будет рыдать у него на плече – увлечения Андрея никогда не длились долго.

И вот теперь…

Угораздило же его влюбиться в Соньку Мариевскую!

Он заметил ее еще на вступительных экзаменах – стройную, гибкую, черноглазую, то и дело сражавшуюся с непослушными, доходившими до поясницы каштановыми волосами. У него дыхание перехватило, когда она подошла к нему во дворе, улыбнулась, блеснув ровными жемчужными зубами, и спросила:

– Привет! Ты не знаешь, в какой аудитории будет письменный?

На ней был яркий сарафан, в вырезе виднелись тонкие ключицы, под смуглой кожей угадывались легкие и крепкие мускулы. От ее взметаемых теплым летним ветром распущенных волос пахло какими-то экзотическими южными цветами.

Кирилл совершенно растерялся, забормотал – что-то…

И тут из-за его спины возник как всегда уверенный в себе, находчивый Андрей:

– Привет! Ты ничего, случайно, не перепутала? Тут всякие ботаны вроде нас с Киром математику сдают. А тебе, наверно, в театральный надо? Или сразу в Голливуд, чего там мелочиться?

И Софья сразу засмеялась, заиграла глазами и принялась непринужденно болтать с Андреем.

Потом друг сказал Кириллу:

– Видал, какая девчонка классная!