Семейная тайна

— Я все думала об этой девушке, — сказала она. — Что же является причиной овладевшего ею отчаяния? Может, это маниакально-депрессивный синдром?

— Возможно.

— Ну, а что вы вообще думаете об этом деле?

Он сладко зевнул.

— В такую рань я, честно говоря, плохо соображаю. Наверное, она не хочет, чтобы о ее проблемах знала мать. Возможно, в ее представлении эти проблемы настолько страшны, что она готова на убийство и самоубийство.

— Вы хотите сказать, что она пыталась убить и себя?

— А как вы думаете? Надеетесь уцелеть, когда разбиваете машину в лепешку? Кстати, я предполагал, что вы уже в деревне и начали выращивать цыплят. Говорят, сейчас они хорошо идут на рынке.

Мисс Адамс оставила последнюю реплику без внимания.

— Где находится их дом и кто их домашний доктор?

— Доктор Винант. Ты знаешь его.

— Хорошо. Я позвоню ему, — сказала она и повесила трубку. Усмехнувшись, Фуллер сделал то же самое.

Глава III

Была половина восьмого, когда Хильда на следующее утро, чистенькая и отутюженная, как любил говорить Фуллер, села в такси, поставив рядом на сиденье свой саквояж. Несмотря на бодрый вид, в ее лице чувствовалась напряженность. Джим, шофер Такси, обслуживающий их район и часто возивший Хильду по вызовам, внимательно взглянул на нее в зеркало заднего вида.

— А я думал, что вы собираетесь на фронт, в Европу. Моя жена сказала, что возьмет вашу канарейку, если вы уедете.

Лицо Хильды еще больше напряглось.

— Я слишком стара, и у меня больное сердце. Я в состоянии до изнеможения работать здесь, дома, но не подхожу для работы за океаном, — заметила она с горькой иронией.

— Плохое сердце? Да вы прекрасно выглядите!

— Благодарю, — Хильда усмехнулась.

Когда они приехали по указанному адресу, Джим помог Хильде выйти из машины. Дом Роуландов, солидное кирпичное здание, стоявшее на отшибе от остальных домов на улице, был полон достоинства и самоуважения. Идя по бетонной дорожке к подъезду, Хильда подумала, что дом скорее ассоциируется с достатком и покоем, нежели, как утверждал Фуллер, с отчаянием. Ощущение благополучия не портил даже давно не стриженный газон лужайки перед входом. Что ж, сейчас трудно найти помощника и не только для стрижки газона.

На пороге дома ее встретила пожилая служанка, поспешно повязывавшая белый передник. Вместе с ней Хильда вошла в холл и поставила на пол свой чемоданчик.

— Меня зовут мисс Адамс, — сказала она. — Доктор Винант прислал меня сюда. Где бы я могла переодеться?

— Я очень рада, что вы приехали, — сказала служанка. — Меня зовут Агги, мисс Агги. Я подниму ваши вещи наверх. Хотите позавтракать?

— Спасибо, я уже ела.

— У нас очень много работы по дому, — сказала Агги, поднимая саквояж Хильды. — Экономка ушла, а дворецкого вот уже два года как забрали в армию. Конечно, мисс Тони помогает нам.

Хильда промолчала, внимательно оглядывая холл с тяжелым ковром и зеркалами. Все выглядело красиво, но несколько угрюмо. Мрачность обстановки подчеркивала и тишина в доме, словно ничто в нем не двигалось, кроме полноватой Агги, поднимавшей вещи Хильды по лестнице на второй этаж. По этим ступенькам, подумала Хильда, вчера падала Алиса Роуланд, которая или споткнулась, или… Она размышляла и над словами Агги о том, что Тони помогает ей по дому. Это совсем не вязалось с образом невротической или даже душевнобольной девушки, которая дважды пыталась убить свою мать.

Еще больше вопросов возникло у нее, когда она увидела Тони в холле второго этажа. Это была девушка с приятным лицом и хорошей фигурой, с распущенными по плечам черными блестящими волосами. На вид ей можно было дать лет шестнадцать. Держалась она спокойно и приветливо.

В чем же дело? Ведь это просто ребенок, очень милый ребенок. Прежде чем она смогла ответить на свой вопрос, Тони уже пожимала ей руку.

— Я очень рада, что вы приехали к нам. Я помогаю по дому, но от меня мало толку, когда надо ухаживать за больными. Хотите осмотреть вашу комнату? Она несколько старомодна, но, по-моему, удобна.

Так оно и было. На схеме, которую нарисовала Фуллеру Алиса, она была обозначена как комната для гостей, выходящая на улицу. Обстановку комнаты составляли вещи, относящиеся к концу прошлого века, но было заметно, что к ее приезду комнате постарались придать более или менее жилой вид: на бюро стояла ваза с цветами, а на столике лежали новые журналы. Хильда с облегчением узнала, что к ее комнате примыкает ванна.

Все складывалось даже лучше, чем она предполагала, и чувство напряженности и беспокойства, владевшее ею с утра, постепенно начало отступать. Теперь она могла хорошенько рассмотреть Тони при ярком дневном свете, заполнявшем эту большую комнату. Действительно, девушка была молода и очень привлекательна, однако ее дружелюбие казалось теперь нарочитым и деланным, что особенно подчеркивали жесткие черточки вокруг неулыбчивого рта. Она выглядела усталой, усталой до изнеможения, как будто она не спала много ночей подряд.

Едва Агги внесла саквояж в комнату и вышла, Тони неожиданно резким движением закрыла дверь.