Семейная тайна

Ровена сделала глубокий вдох и собралась с мыслями. Если задуматься, была ли она столь независима? Она ничего не понимала в финансовых делах, да они ее и не интересовали. Наслаждалась почти безграничной, не обремененной обязанностями свободой и была так глупа, что даже не знала, чего еще пожелать. Она держалась эгоистично — бездумно порхала от одной прихоти к другой, так и не научившись ничему полезному. Неудивительно, что отец возложил финансовые заботы на брата.

Но сейчас она не имеет права повторять ошибку. Судьбы Пруденс и Виктории зависят от нее, хотя сама мысль об ответственности за людей приводила Ровену в ужас. Решения всегда давались ей с трудом, особенно важные. Она встала и оглядела комнату. Взгляд переходил с деревянного телескопа в угловом окне на глобус, с которым они так часто играли в детстве, воображая себя путешественницами, и дальше, на коврик из овечьей шерсти у камина — там они с Пруденс вытягивались во весь рост и читали, а тепло огня согревало босые ноги.

Именно ей предстояло сберечь эту бесценную комнату и свою маленькую семью. Только ей, и больше никому.

ГЛАВА ВТОРАЯ

У Виктории был секрет.

С ним она просыпалась и засыпала. Прижимала к груди, как сокровище, принадлежащее ей, и только ей. Конечно, отец знал ее тайну, и еще горничная Кейти, но вот отца не стало, и секрет перешел в ее полное распоряжение. Папа.

Викторию вновь охватила невыносимая боль потери, и она свернулась калачиком, плотнее подоткнув одеяло. Меж занавесок струились лучи раннего утреннего солнца, отражавшиеся от изголовья кровати из французского глазкового клена,[2] из-за чего казалось, будто дерево дрожит и переливается, как живое существо. Виктория провела пальцем по инкрустации с цветочным мотивом, оставляя на воске смазанную дорожку.

Папа.

Она выбралась из кровати и взбрыкнула ногами, выпутываясь из тонкого хлопка длинной, от шеи до пят, ночной рубашки. Во время сна ткань часто перекручивалась, и Виктория ощущала себя закутанной в погребальный саван. Спавшая рядом Пруденс вздохнула и зарылась поглубже в одеяло, лишенная тепла соседки по ложу. Виктория не любила спать одна. Ее постоянно мучили кошмары, а присутствие Пруденс создавало уют.

Кейти уже затопила выложенный кремовой плиткой камин, и за решеткой жизнерадостно трещало пламя, сражавшееся с осенней стужей. Вблизи на оттоманке грелись халат и вязаные тапочки Виктории. Девушка запахнула халат, надувшись при виде розовых шелковых лент и розочек на рукавах и вороте. Подарок Ровены на прошлое Рождество; Виктория ничего не сказала, но в этом наряде неизменно ощущала себя ребенком.

Вчера вечером старшая сестра зашла в спальню и сообщила, что лондонский дом закрывается на зиму, а они переезжают в Саммерсет. Виктории нравилось поместье, но она чуяла, что Ровена чего-то недоговаривает.

Виктория любила только собственные секреты.

Хмурясь, она пристроилась на бархатном диванчике у окна и отодвинула занавески ровно настолько, чтобы выглянуть наружу. Молочник развозил молоко, сыр, масло и яйца. В дверях его караулили кухарки, чтобы ко времени, когда пробудятся господа, к их утреннему чаю и кофе уже были поданы свежие сливки. Виктория знала, что слуги поедят между хозяйским подъемом и выходом к завтраку.

Ей было известно, что и у слуг бывают секреты. Кейти, например, подворовывала из кладовой и отправляла посылки матери в Ист-Энд. Виктория всегда подозревала, что знал об этом и отец, но предпочитал закрывать глаза на подобные прегрешения.

Она провожала взглядом фургон, пока тот не скрылся из виду, после чего вернулась к своим мыслям. Что скрывала Ровена? Другая беда, похуже: как переправить в Саммерсет ее секрет? Виктория покосилась на гардеробную, где в самом дальнем углу пряталась новенькая пишущая машинка «Ундервуд № 5». Ровене и Пруденс никогда ее не найти. Они думали, что Виктория занимается музыкой, но она уже несколько месяцев вместо уроков фортепиано на пару с Кейти посещала Школу секретарей для юных леди под руководством мисс Фистер, где тайно училась машинописи и стенографии. Виктория обхватила себя руками. Может быть, мисс Фистер разрешит ей заочное обучение? Надо будет сегодня же сходить и спросить, пока девочки заняты сборами. Придется выдумать причину для выхода из дому.

Конечно, теперь, после кончины отца, секретное обучение отчасти утратило свою прелесть. Изначально Виктория намеревалась помогать отцу в работе. Машинопись пригодилась бы при составлении ботанических каталогов, а стенография — при написании примечаний к лекциям. Ребенком Виктория поклялась, что не выйдет замуж и навсегда останется с отцом, чтобы странствовать по миру в поисках экзотических растений. Отец посмеялся, но согласился и сохранил ее тайну. Он знал, что младшая дочь обожает секреты.

Но и сейчас, когда все рухнуло, Виктория не собиралась никому рассказывать о курсах. Это было ее последним общим делом с отцом. Придется немного изменить планы, только и всего.