Семейная тайна

Подобрав наконец подходящую пару коньков, Ровена села на бревно, чтобы обуться. В последний раз, когда она каталась, с ней была Пруденс и они помогали друг другу. Сегодня же та вообще не появилась в ее покоях к утреннему туалету, и Ровена сперва рассердилась, а потом чуть не сгорела от стыда. Дома они никогда не отчитывались, куда собрались идти. При мысли о доме ей захотелось швырнуть коньки на землю. Пока она сидит тут, пытаясь справиться с дурацким коньком, незнакомые люди упаковывают их личные вещи, а Ровена так и не отважилась сообщить об этом ни Пруденс, ни Виктории.

Но вот она ступила на лед и сделала пару нерешительных шажков, прикидывая, не разучилась ли кататься. В Саммерсете и прилегавших к нему владениях насчитывалось несколько водоемов, но лишь один был широк и достаточно мелок, чтобы исправно промерзать каждую зиму. Здесь катались и Бакстоны, и прочие горожане, а летом этот пруд облюбовывали мальчишки.

При мысли о Пруденс Ровена вспомнила ее вчерашний обмен взглядами с тетей Шарлоттой. От беспокойства заныли плечи и шея. Пруденс не представляла, на что способна графиня. Горе тому, кто окажется ее врагом.

Колин хлопнул в ладоши, прервав ее размышления:

— Комитет!

Он подкатил к Ровене и лихо затормозил, обдав снегом подол ее платья. Она собиралась возмутиться, но Колин улыбнулся так задорно, что ей расхотелось его отчитывать. Ровена завидовала этой бесхитростной радости, хотя знала, что кузена готовят к жизни, которая была ему не по нутру, а потому его веселость могла быть наигранной.

К ним подкатили остальные. Ровена, конечно, перезнакомилась накануне со всеми, но не могла, хоть убей, вспомнить их имена. Ей понравилась только леди Диана, но утром та уехала с родителями в Лондон, где, как она выразилась, ее ждала смерть на убийственно скучном королевском приеме. Помимо четверых Бакстонов, на каток вышли еще восемь молодых людей. Старшим был Кит — ему недавно исполнилось двадцать шесть, а младшей — восемнадцатилетняя Виктория. Ровене было очевидно, что все они отличаются высоким происхождением, достатком и пылким нравом, а также всячески воротят нос от общественных установлений, одновременно наслаждаясь привилегиями, которые те даровали.

Колин откашлялся, и Кит заботливо передал ему флягу. Тот сделал солидный глоток и благодарно кивнул:

— Спасибо, добрый человек. Итак, все уже познакомились с нашими кузинами, достопочтенными Ровеной и Викторией. Они подали прошение о вступлении в наш скромный клуб.

Грубоватая блондинка с выраженными славянскими чертами лица рассмеялась:

— Когда это Бакстоны скромничали? Конечно, пусть присоединяются. Все равно у нас нет приемной комиссии.

— И что, Дафна, даже такой малюсенькой комиссии? — расхохоталась Элейн, раздвинув большой и указательный пальцы примерно на дюйм.

— Боже упаси меня от комиссии, — пробормотал Кит.

Виктория улыбнулась ему, и Ровена нахмурилась. Не то чтобы она не желала сестре счастья, но Кит был циничен. Вряд ли он будет счастлив с кем бы то ни было, не говоря о ее взбалмошной, впечатлительной сестренке.

— Смерть по приговору комиссии? — спросила Виктория.

— Конечно нет! Смерть не является необходимым условием для приема. Мы ведь живы. Но все это сплошная теория. Вы либо подходите комитету, либо нет, — пожала плечами Дафна.

— Но как вы это определяете? — Даже Ровена заинтересовалась. — По-моему, вступительные требования весьма расплывчаты.

— Думаю, что и весь клуб довольно расплывчат, — рассмеялся Себастьян.

Позади пропел рожок, и все обернулись. К их компании приближался автомобиль Бакстонов с несколькими слугами. За ним пыхтела еще одна машина, но она свернула на противоположную сторону пруда.

Из машины вылезли двое слуг и начали доставать с заднего сиденья здоровенные корзины. Третий принес складной столик и принялся накрывать — оказалось, прибыл горячий ланч. К Колину подошел Эндрю и вытянулся в струнку:

— Прошу прощения, сэр. Ваша матушка прислала закуски.

— Но мы же взяли перекусить! — встрепенулся Колин и заглянул в маленькую корзинку на берегу. — Элейн, ты что же, положила только горячий шоколад и спиртное?

Сестра замахнулась на него муфтой:

— Ты сам захотел суровых условий.

Эндрю стоял навытяжку в ожидании, когда его отпустят и он сможет помочь остальным. Ровена нахмурилась при виде ссадины над глазом и синяка на лбу. Подрался он, что ли?

Пока Колин с приятелем горячо спорили о толковании понятия «суровые условия», Эндрю все стоял навытяжку. Ровена больше не могла смотреть на его нелепую позу.

— Спасибо, Эндрю. Можешь идти, — сказала она, и тот, благодарно кивнув, поспешил к автомобилю.

Колин посмотрел на графин:

— Раз уж сестра обеспечила нас спиртным, предлагаю выпить за новых членов.

— Что? — У Виктории вытянулось лицо. — А как же клятва на крови? Секретная инициация?

— Всегда можно прыгнуть в кроличью нору, — произнес Кит, растягивая слова, и вновь Ровена заметила, как Виктория с Китом обменялись понимающими улыбками.