Семейное дело

— Глупости, — заявил Вулф. — Пустая болтовня. Вы просто увиливаете и невольно подталкиваете меня к заключению, что именно вы убили Пьера. Скажите прямо, вы хотите, чтобы убийцу поймали и наказали? Вы располагаете какими-то сведениями, которые помогли бы изобличить преступника? Вы уверяли, что рыдали, узнав о смерти Пьера. Это правда?

Филип сидел с закрытыми глазами, вновь крепко сжав губы и медленно покачивая головой. Потом, открыв глаза, он поочередно взглянул на Феликса, меня и Вулфа и заявил:

— Хочу поговорить с вами наедине, мистер Вулф.

— Феликс, пройдите в гостиную, — скомандовал Вулф. — Как вы знаете, она звуконепроницаемая.

— Но я хотел бы… — начал Феликс.

— Черт возьми! Уже далеко за полночь. Я устал, вы тоже утомлены. Возможно, я расскажу вам когда-нибудь о сути нашего разговора или же воздержусь от этого. Вы сами от Филипа наверняка ничего не добьетесь.

Я поднялся, прошел в гостиную, удостоверился, что дверь, выходящая в коридор, заперта, и, поместив там Феликса, вернулся к своему письменному столу.

Усаживаясь, я услышал, как Филип произнес:

— Я сказал — наедине, мистер Вулф. Только вы и я.

— Не выйдет. Если мистер Гудвин удалится и вы сообщите мне что-то, требующее немедленных действий, мне придется все сказанное вами повторять ему. Напрасная трата времени и сил.

— Тогда я должен… Вы оба должны пообещать ничего не передавать Феликсу. Пьер был очень самолюбивым человеком, мистер Вулф. Я говорил вам уже об этом. Он гордился своей профессией и хотел быть не просто хорошим, а самым лучшим официантом. Он хотел, чтобы мистер Вукчич считал его лучшим официантом лучшего в мире ресторана. Это свое желание Пьер перенес и на Феликса. Возможно, Феликс действительно был такого мнения о Пьере, именно поэтому вы должны пообещать ничего не рассказывать ему. Феликс не должен знать об оплошности Пьера, которую никогда не совершит первоклассный официант.

— Мы не можем обещать ни при каких обстоятельствах ничего не говорить Феликсу, но мы посвятим его только в том случае, если это окажется абсолютно необходимым для поимки и изобличения убийцы. С этой оговоркой я могу обещать и обещаю. А ты, Арчи?

— Да, сэр, — ответил я твердо. — С упомянутой оговоркой я клянусь всем для меня святым; и провалиться мне на этом самом месте, если я нарушу свое слово.

— Вы раньше заявили, — начал Вулф, — будто Пьер рассказал вам о перепутанных заказах. По-видимому, речь идет не об этом эпизоде.

— Вы правы, сэр. Путаница произошла лишь вчера. Но раньше случилось нечто похуже. Как признался мне Пьер на прошлой неделе, в понедельник, ровно восемь дней назад, один посетитель оставил на подносе вместе с деньгами какую-то записку, и Пьер сохранил ее. По его словам, когда он захотел вернуть записку, клиента уже не было — он ушел, и Пьер оставил бумажку у себя. Феликсу он ее не отдал, чтобы переслать по почте владельцу, так как в записке значились фамилия и адрес хорошо знакомого Пьеру человека, и это обстоятельство возбудило его любопытство. Пьер тогда же сообщил, что та записка все еще у него. После нашего сегодняшнего разговора, когда вы повторили слова Пьера о человеке, который хотел его убить, я подумал, не связано ли это каким-то образом с тем, что произошло неделю тому назад. Возможно, подумалось мне, убийца — это человек, чья фамилия указывалась в записке. Но я также знал: убийцей не мог быть клиент, оставивший записку на подносе, потому что он уже был мертв.

— Мертв?

— Да, сэр.

— Откуда вам известно?

— Об этом говорили по радио и писали в газетах. Как сказал мне Пьер, записку на подносе оставил мистер Бассетт. Мы все хорошо знали мистера Бассетта. Он всегда платил наличными и давал хорошие чаевые. Очень хорошие. Однажды он дал Феликсу пятьсот долларов.

По всей вероятности, я правильно все понял, ведь в мою обязанность входило стенографировать показания свидетелей, однако слушал я лишь краем уха. Миллионам людей было знакомо имя Харви Г. Бассетта, президента «Нэтэлек» или «Нейшнл электронике индастриз». Известность он приобрел не своей щедростью в ресторане, а потому что был убит ночью в пятницу, четыре дня назад.

Вулф даже глазом не моргнул, только откашлялся и сглотнул.

— Конечно, — согласился он. — Убийство не могло быть делом рук мистера Бассетта. Но вернемся к человеку, чья фамилия фигурировала в записке. Кто это был? Льер ведь показал вам листок?

— Нет, сэр, не показывал.

— Но по крайней мере упомянул фамилию. Как же иначе? По вашим же словам, она была ему знакома и возбудила его любопытство. Пьер, вне всякого сомнения, должен был поделиться с вами, и вы должны сообщить фамилию мне.

— Нет, сэр. Не могу. Я не знаю.

— Скажи Феликсу — он может отправляться домой, — повернулся Вулф ко мне. — Передай ему, что нам, возможно, придется заниматься Филипом всю ночь.