Семейное дело

— Скоро придет, — сказал я, поднимаясь. — Вы сможете поговорить с нами обоими. Позвольте ваше манто.

— Но я хотела бы поговорить лично с вами, — попыталась она улыбнуться. — Мне многое известно о вас из ваших книг от Лили Роуэн.

— Тогда вы должны были сперва узнать расписание мистера Вулфа, он появляется в кабинете ровно в одиннадцать часов утра… А пока вы можете раздеться.

Дора Бассетт с сомнением посмотрела на меня, но потом все-таки уступила. Когда я, положив шубку на кушетку, вернулся к своему столу, она уже сидела в красном кожаном кресле.

— А вы выше ростом, чем я себе представляла. И более… более… суровый с виду. Лили считает вас элегантным.

Это была явная ложь. Лили никогда не считала меня элегантным. Не пыталась ли Дора столь незамысловатым способом подольститься ко мне? У меня не было времени придумать подходящий ответ: лифт остановился внизу, и было нужно успеть до появления Вулфа придать своему лицу надлежащее выражение. Я не хотел позволить ему до поры до времени догадаться, что я полностью в курсе дела.

Устроившись в кресле за своим письменным столом, Вулф повернулся к гостье. Поскольку он молчал, то начала Дора.

— Я пришла поговорить с Арчи Гудвином, — заявила она громче и настойчивее, чем прежде.

— Это мой кабинет, миссис Бассет, — спокойно напомнил Вулф.

— Мы можем пойти в другую комнату.

У меня не было ни малейшего представления о его планах. Возможно, Вулф хотел лишь взглянуть на нее, услышать ее голос, собираясь затем оставить нас и удалиться в кухню. Не знаю. Потому-то я вмешался, и если мои слова показались ему ироническими — тем лучше.

— Я работаю у мистера Вулфа, миссис Бассетт, и непременно сообщу ему потом все, что вы мне расскажете. Поэтому не стесняйтесь.

Дора Бассетт внимательно и серьезно посмотрела на меня своими большими карими глазами — слишком большими для маленького личика. Ее макияж не включал искусственные ресницы.

— Я хотела только спросить о моем муже, — проговорила она. — Судя по «публикациям в газетах и по телевизионным передачам, полиция как будто полагает, что его… убийство и смерть того официанта как-то между собой связаны. А потом погибла дочь официанта; ведь сам официант был убит здесь… В вашем доме, — добавила она, взглянув на Вулфа.

— Да, здесь, — подтвердил Вулф. — Что вы хотели спросить о вашем муже?

— Ну… Я только… — начала она и откашлялась. — Прошло пять дней, почти целая неделя, а полиция ничего мне не говорит. Возможно, подумалось мне, вы что-нибудь знаете и расскажете. Полиция, по-видимому, полагает, что вам многое известно, раз вас арестовали из-за вашего упорного молчания. Быть может, вы сообщите мне… — Дора нервно взмахнула рукой. — Скажите, что вам известно о всей этой истории.

— Тогда вы напрасно потрудились прийти, мадам. Я предпочел провести два дня и две ночи в тюрьме, но не открываться полиции. Скажу только одно: убийства вашего мужа, официанта и той женщины действительно связаны между собой. Разумеется, я мог бы наговорить вам кучу лжи, но сомневаюсь, чтобы это принесло какую-то пользу. С другой стороны, вам, я уверен, есть что рассказать мне. Возможно, вас успокоит, если я пообещаю не передавать вашу информацию полиции и вообще ни одной живой душе. Беру на себя такое обязательство и мое слово твердо.

Дора не отрываясь смотрела прямо в глаза Вулфу. Она приоткрыла рот, словно собираясь что-то сказать, но потом снова крепко сжала губы.

— Не могли бы мы перейти в другую комнату? — спросила она, взглянув на меня.

Иногда нет необходимости принимать решение — даже с помощью подсознания, — оно напрашивается само собой, лежит, так сказать, на поверхности.

— Проще простого, — ответил я, вставая. — Пойдемте наверх, в мою комнату. Можете оставить вашу шубку здесь.

Я пользуюсь лифтом не чаще одного раза в месяц, и никогда — в одиночку. Сопровождая Дору Бассетт в коридор, я сожалел, что рядом с дверью кабинета нет зеркала и я не могу видеть лица Вулфа. В последние дни я потратил немало времени, стараясь отгадать ход его мыслей, а, теперь ему придется поломать голову над причинами моих поступков. Пока мы поднимались, шли по коридору и устраивались в моей комнате, я, вместо того чтобы планировать свои дальнейшие шаги, все время думал о том, с каким, должно быть, удивлением Вулф наблюдал за нашим уходом.