Семейное дело

— А зачем? — Айрис странно взглянула на нее. — Иногда дело открывают заново, если обнаружились новые доказательства или сделан анализ ДНК, но по прошествии тридцати двух лет большинство свидетелей либо разъехались кто куда, либо умерли. Полицейские, которые тогда вели это дело, должно быть, уже на пенсии. Вероятно, так ничего и не прояснится, если не появится какая-нибудь новая нить. Ну, скажем, найдут другое тело или кто-то многие годы спустя признается в преступлении. А так — это просто неприятное происшествие, какие время от времени приключаются с людьми. Единственным необычным обстоятельством в этом деле была ты. — Она с любовью посмотрела на Мириам.

— Почему двум радикалам, участникам антивоенных протестов и тому подобной чепухи, один из которых к тому же — проживающий здесь иностранец, позволили удочерить ребенка?.. — Мириам покачала головой и усмехнулась. — Уж не думали ли они, что я заставлю вас попритихнуть и остепениться?

— Возможно, возможно. Но не припомню, чтобы в агентстве по усыновлению нас расспрашивали о политике… В те дни взять ребенка в семью было гораздо легче. Нас не расспрашивали подробно о нашем прошлом, только спросили, женаты ли мы. И газетные вырезки мы в то время не хранили. Моррис купил, их гораздо позже, для архива.

— Ну хорошо. — Мириам переложила вырезки, накрыла коробку крышкой и теперь пристально разглядывала ее. — Давняя история.

— Знаешь, если бы ты захотела расследовать ее… — Айрис вновь устремила на нее острый и твердый как алмаз взгляд — проницательный «дознавательский» взгляд, который тщетно пыталась выработать у себя Мириам для интервью с «трудными» объектами, — уверена, журналист с твоим опытом сделал бы это лучше, чем тупой полицейский, выполняющий рутинную работу. Как тебе кажется?

— Мне кажется, я должна сделать совсем другое: помочь своей настоящей матери, чтобы ее задумки не свели ее с ума раньше, чем она поправится, — не задумываясь ответила Мириам. — Есть более неотложные, более близкие тебе вещи: не остыл ли чай и есть ли на кухне свежие булочки. Почему бы нам не отложить копание в мертвом прошлом до лучших времен?

Розовые домашние тапочки

Мириам медленно ехала обратно. В смятении она старалась кивать в такт мерному движению дворников по стеклу. Дорога, как всегда, была отвратительной, но гадости ей в голову больше не лезли.

Наконец она остановилась на привычном месте и чуть сутулясь, словно защищаясь от непогоды, пробежала к входной двери своего дома. Как обычно, ее ключи все перепутались между собой. И почему это всегда случается именно когда я спешу? Войдя, Мириам вытряхнулась из плаща и жакета — примерно так новорожденная моль выбиралась бы из промокшего кокона, — повесила их на вешалку, пристроила сумочку и чуть намокшую коробку на старый телефонный столик, нагнулась, чтобы расстегнуть тесные сапоги и освободить ноги от напряжения и скованности, потом, напялив разношенные розовые тапочки, с наслаждением пошевелила пальцами и заметила, что лампочка автоответчика мигает.

— Для вас есть новые сообщения, — нараспев сообщила она себе, с легким оттенком нездорового облегчения оттого, что оказалась дома. — К черту. — И Мириам отправилась на кухню к кофеварке, а затем понесла полную кружку кофе в «берлогу» — маленький рабочий кабинет.

«Берлога» в этом пригородном доме когда-то была столовой — прямоугольное пространство, связанное аркой с гостиной, а «раздаточным» окном — с кухней. Теперь эта комната превратилась в небольшой кабинет, где вдоль двух стен выстроились книжные шкафы, а к третьей примыкал массивный обшарпанный стол. Четвертая стена, с рядом высоких, начинавшихся от пола окон, выходила на плоскую крышу с тыльной части здания. Дождь оставлял на стеклах извилистые, медленно ползущие следы, выбивал брызги из почти заполненных водой керамических горшков, стоявших снаружи. Мириам водрузила кружку на груду хлама на столе и нахмурилась, изучая результат.

— Да, бардак, и никаких сомнений, — озадаченно произнесла она вслух. — И как, черт возьми, тебе удается накапливать столько мусора?

— Это плохо, — сказала она своему столу. — Слышишь? — Бесчисленное количество рукописей и документов и множество валяющихся тут и там всяких гаджетов, упорно не желающих лежать на своих местах, занимали весь стол, и Мириам пришлось самой броситься в наступление: сортировать и раскладывать письма в пачки, разбирать почту и выбрасывать макулатуру, отыскивать квитанции и расписки и собирать счета. За неполных девять месяцев стол буквально утонул в мелочах, и уборка стала приятным занятием, отвлекавшим от раздумий о случившемся на работе. Только когда вся поверхность стола оказалась открыта (она воспользовалась еще и средством для чистки, чтобы убрать кофейные «кольца»), Мириам взялась за электронную почту. Это затянулось надолго, и к тому времени, как она проверила все сообщения в своем почтовом ящике, дождь, стучавший по окнам, падал с уже потемневшего ночного неба.