Семейное дело

Цыпа остался единственным свидетелем инцидента, который сохранил хладнокровие и ясный ум. Он сразу понял, что училка бросится на улицу, подготовил аппарат, выставив его на максимальное приближение, упёрся в ограду, сосредоточился и сделал целую серию фотографий, которую можно было озаглавить «Лера и собаки». И три кадра повергли Бориса в самый настоящий шок: на них лицо молодой учительницы больше напоминало маску монстра, а на изящных, «музыкальных» пальцах виднелись не привычные, аккуратно подстриженные ногти, а самые настоящие когти. Острые и длинные. Впрочем, насчёт последнего Цыпа не был уверен – объектив, который оказался у него с собой, не позволял качественно снимать с такого расстояния. А вот лицо – да, лицо Валерия Викторовна продемонстрировала страшное… Не случайно от неё собаки разбежались так, словно увидели чудовище…

«А может, и правда – увидели?»

И эта мысль смущала так же сильно, как вид старинного дома.

Смущала, но не помешала Борису занять пост у окна молодой красавицы.

Ведь юношеская гордость, помноженная на подростковое желание, даёт порой удивительный по дерзости и дури результат.

«Лера! Покажись!»

И небо, похоже, услышало мольбу подростка.

«Ройкин?»

– Дима? – Лера улыбнулась, но сделала шаг назад, пропуская мужчину в квартиру. – Мы разве договаривались?

– А должны были?

– Я читала где-то, что так положено. У людей, которые уважают…

– Извини. – Он мягко перебил девушку. Взял её руки в свои ладони. Поднёс к губам. Прикоснулся нежно к нежным пальчикам. – Извини… Я просто подумал…

Она улыбнулась.

– Что тебе здесь будут рады?

– Да.

Его дыхание будоражило кончики пальцев.

– Тебе здесь… – к счастью, она убрала портреты со стола, спрятала в ящик, и потому в её голосе не слышалось и тени нервозности, – будут рады.

– Правда?

– Конечно.

Она ответила на страстный поцелуй и позволила подхватить на руки. И отнести в комнату, на разложенный к ночи диван.

– Поздравляю себя с первым уловом! – Соскользнувший с дерева Цыпа не удержался – уселся на лавочку во дворе, включил фотоаппарат и принялся жадно изучать добычу на маленьком экране. – Хоть что-то!

До сих пор Борису доставалась полная ерунда: девушка в халатике, фривольном, конечно, но и только; девушка топлес, но повернувшаяся к окну, а следовательно – к объективу, – спиной; девушка без ничего, но в полной темноте, в которой даже пол «модели» особенно не разобрать, не говоря уж о лице. В общем, до сих пор Цыпа пробавлялся ерундой, но сейчас…

– Ух ты!

Увлёкшиеся любовники слишком поздно выключили свет, и обрадованному подростку удалось сделать с десяток фото беззаботных утех. На ранней стадии, конечно, но всё же. Вот Лера обнимает Ройкина за шею – хорошо видна красивой формы грудь третьего, кажется, размера; вот она тянет любовника за собой; вот падает халат, и видно почти всё. Может, чуть смазано, зато и тело, и лицо, и никаких сомнений, что забавляется перед объективом бесстыдная преподавательница МХК школы № 3.

– Какая же ты красивая! – не сдержался Цыпа.

И вздрогнул, услышав холодный голос:

– Красивые часто оказываются ведьмами.

– Что?! – Юноша вскочил, обернулся и вздрогнул второй раз, увидев невысокого худощавого мужчину с холодным неприятным лицом.

– Красивые часто оказываются ведьмами, – повторил мужчина, присаживаясь на лавочку. – Ты не убегай, Борис, ты садись. Потому что ты мне без надобности, но если побежишь – догоню. Всё понятно?

– Нет, – честно ответил Цыпа.

– Тогда садись и слушай.

Поколебавшись, юноша осторожно вернулся на лавку, на краешек лавки, стараясь оказаться как можно дальше от невысокого, и нервно пере-дохнул.

Сказать, что неожиданный собеседник наводил на подростка страх, – значило просто промолчать. Ужас – вот что ощущал Цыпа сейчас, и лишь ленивое обещание догнать заставляло его оставаться на месте.

Обещанию юноша поверил.

– Откуда вы меня знаете?

– Я в Озёрске всех знаю.

– Правда?

– Нет, конечно, Боря, но какое тебе дело до всех, а? Тебе о себе думать надо. – Цыпа сглотнул. Невысокий довольно рассмеялся – он читал чувства подростка, как напечатанную крупным шрифтом газету, – и кивнул на окно, за которым проклятый Ройкин уединился с ненаглядной Лерой. – Нравится училка?

– Да. – Врать бессмысленно, а хамить, типа «Не ваше дело!», страшно.

– Давно за ней следишь?

– Только сегодня…

– Значит, давно. – Невысокий совсем не обиделся на попытку соврать. – Ты за ней следишь, она наверняка об этом знает, но привыкла и не обращает на тебя внимания. Это хорошо.

Речи страшный собеседник вёл обидные, однако Цыпа смолчал.

– С этого дня будешь показывать фотографии мне, – ровно продолжил невысокий. – Все фотографии абсолютно.

– Э-э…

– И фотографий делай побольше. Меня особенно интересует, с кем училка твоя встречается. Всё понятно?

– А… – Борис откашлялся, но всё-таки смог преодолеть напавший на него ужас и спросил: – А что мне за это будет?

– Молодец, – одобрил страшный. И улыбнулся. И улыбка у него, как понял Цыпа, была обаятельной, красивой. Только от неё делалось ещё страшнее. – За это, когда мы закончим, ты сможешь сделать с Валерий своей Викторовной всё, что захочешь.