Семейное дело

Абу Салех мало походил на стереотипный образ террориста, однако террористом он был. Высшей категории — если у них есть деление на подобные разряды. Два осуществленных теракта в Москве — и один почти осуществленный — должным образом свидетельствовали о его квалификации и о том, что его руководство проектом «Графферы Пикассо» (наверняка не одним, им придуманным) разворачивалось вполне успешно. Белоусову даже казалось странным, что при такой организации дела им зачем-то понадобился он, не самый выдающийся человек и не самый талантливый райтер. Однако ведь понадобился!

Они познакомились с Абу Салехом на одном фестивале, переходящем в дружескую вечеринку, в компании людей искусства, съехавшихся в Москву как из ближнего, так и из дальнего зарубежья. Костяк публики составляли, конечно, райтеры, но было немало и журналистов, и просто тусовщиков. К Абу Салеху Белоусова подвела давняя знакомая из Германии, престарелая хиппушка, и поначалу Роланд заподозрил, что тихий скромный палестинец принадлежит к последней категории. Однако его мнение изменилось, когда он начал со знанием дела сыпать именами и терминологией. Оказывается, Абу Салех был неплохо подкован, видел фотографии ранних работ трех тогда еще неразлучных друзей — его, Ильи Вайнштейна и Николая Скворцова… Хотел через Роланда познакомиться со Скворцовым — якобы хотел. В результате Белоусова сочли более подходящей кандидатурой. Судя по всему, сделали ставку на разрыв между высотой его притязаний и скромным материальным уровнем. Они были правы. Отсутствие денег — это то, что Белоусов ненавидит сильнее всего. К тому же идеология, использующая модное антиглобалистское течение, осведомленность в вопросах новейшего европейского искусства… от всего этого шла кругом голова. Он поддался. Сейчас ни к чему выяснять, чего он по-настоящему хотел — поздно пить боржом, когда печень отвалилась, — однако в период раннего знакомства с Абу Салехом Белоусов на полном серьезе предполагал, что соприкосновение с радикальной исламской организацией станет одним из запоминающихся эпизодов его многокрасочной биографии. И если нужно помочь в создании группы молодых райтеров, какой же в этом криминал? То есть криминал присутствует, но, с его точки зрения, не больший, чем в обычном граффити. Ведь это — гонимое искусство. По молодости, Белоусов гордился принадлежностью к гонимым…

С большим опозданием до него дошло, что его повязали по рукам и ногам. Расписки в получении крупных сумм, видеозаписи встреч, записи телефонных разговоров… Назад пути не было. И Белоусов двинулся вперед — так спелеолог уходит в глубь пещеры от завала, перекрывшего ход на волю, без надежды, что дальше будет лучше.

Лучше не стало. Но иногда Роланд Белоусов утешал себя мыслью, что хоть некоторым из этих ребят, «Графферов Пикассо», от его вмешательства стало не так плохо. Близнецы Скворцовы действительно нуждались в деньгах: это позор — в их возрасте клянчить жалкие сотни у отца. А то, что за это приходилось выполнять определенную работу, — так ведь смысл работы оставался скрыт от них…

Но сейчас было по-другому. Любые деньги не заменят этим мальчикам отца. Белоусов знал, что не должен проявлять жалости — его-то никто не пожалеет! — но он собирался вступиться за Николая и, противореча своим же предыдущим словам, сказать, что снова попробует переубедить его, припугнуть… Он понимал, что в подобных случаях конец ясен, и не хотел стать причиной смерти старого друга. Но пока Белоусов собирался с духом, чтобы произнести эти безрассудно смелые слова, песчинки в невидимых песочных часах полностью пересыпались из одной половины в другую, и Абу Салех, которому больше не требовались арабские ругательства для подкрепления умственной деятельности, тихо и трезво сказал:

— Нечего делать. Пора привлекать Шарипова.

Белоусов сглотнул, не чувствуя во рту слюны: пересохшее горло словно выстилал наждак. Ахмед Шарипов был резидентом террористов в Москве. Если дело дошло до него, для Николая нет выхода.

— Тебе тяжело, — нота сочувствия прозвучала в голосе Абу Салеха. — Это твой друг, я понимаю. Если бы его догадки были только на словах, ты мог бы повлиять. Но он располагает записями…

Роланд Белоусов поднял голову и обменялся многозначительным взглядом с Абу Салехом. Они-то знали, что на одной из видеозаписей братьев Скворцовых обозначен метропоезд, стоящий сейчас в депо. В тайнике последнего вагона этого поезда спрятана взрывчатка, заложенная туда Белоусовым. Эта взрывчатка предназначена для взрыва в час пик на станции метро «Арбатская». Скворцов и Бирюков, имея на руках данные этой электрички, могут обнаружить тайник. И помешать совершению спланированной акции. Значит, они не жильцы на этом свете.

— Я не смогу этого сделать, — на восточный манер прижал руку к сердцу Роланд Белоусов. Этот жест не показался ему вычурным, потому что сердце действительно заболело. — У меня рука не поднимется…

— Остынь, — рекомендовал ему Абу Салех. — Тебя там еще не хватало… Все сделают чисто.