Семейное дело

Галя знала, что несправедлива, что в Москве ее любят, ценят и продвигают по служебной линии, что Вячеслав Иванович Грязнов — чуткий человек, не раз помогавший старшему лейтенанту Романовой, но после разговора с мамой не в состоянии была сладить со своими горькими мыслями. Разум подсказывал, что незачем горевать и злиться. Это бесперспективно. У нее просто весенняя депрессия. Авитаминоз и все такое. Настанет, в конце концов, лето, и все пройдет. А пока не мешало бы отвлечься, подумать о чем-нибудь хорошем… Но каким образом она может отвлечься, Галя представления не имела. Уже два месяца, как она купила цветной телевизор, расположив его в точности напротив дивана, но смотреть телик после работы не было сил. Особенно раздражали боевики и фильмы про бандитов, расплодившиеся по всем каналам в запредельных количествах. Так, разве если изредка старый хороший фильм покажут по «Культуре», без рекламы… В кино, в театр сходить? Билеты дорогие, да и одной идти не хочется, а друзьями, кроме сослуживцев, Галя в Москве не обзавелась. Ирка вот вечно болтала по телефону… У Гали телефон всегда был свободен, потому что болтать ей не с кем. И ей никто не звонил.

После маминого звонка пропитанная книжными ассоциациями Галя отметила, что в своем нынешнем состоянии больше всего напоминает себе д’Артаньяна. Не того, каким он был в «Трех мушкетерах» — юного, оптимистичного, счастливого тем, что у него есть друзья, есть дело, позволяющее найти для себя уйму приключений, — а того, каким он предстает в романе «Двадцать лет спустя»: разочарованного и усталого. То, что недавно казалось приключениями, превратилось в рутину, работа плохо оплачивается, с личной жизнью полный швах, да тут и не до личной жизни, когда все время отнимает служба. Галя и д’Артаньян даже состоят в одном звании… Правда, звание старшего лейтенанта в войсках королевских мушкетеров, кажется, отсутствовало, но должность оперуполномоченного 1-го отдела Департамента уголовного розыска, который занимается раскрытием особо опасных и тяжких, так называемых громких, убийств тоже кое-что значит. Может, она в свои двадцать пять забралась все-таки повыше, чем д’Артаньян в свои сорок? Слабенькое утешение: он первого повышения по службе тоже быстро достиг, а потом на долгие годы в лейтенантах застрял…

Да, совершенно точно: у нее депрессия. Но что, если люди неправильно судят о депрессии? Почему-то считается, что депрессия — это когда все вещи видятся в черном свете. А вдруг депрессия — это когда все вещи видятся в истинном свете? Вот в чем ужас-то!

При воспоминании о том, какие глупые мысли терзали ее вчера, Галя улыбнулась. Сейчас жизненные силы в ней так и бурлили. Чтобы дать им выход, она подхватила ведро, широким шагом пошла в санузел и там яростно завозила тряпкой по кафельному полу, навевавшему мысли об общественных туалетах. Вчера она была полна тоски, сегодня — полна энергии. А что тому причиной? Один-единственный разговор!

Сегодня утром старшего лейтенанта Романову вызвал к себе Вячеслав Иванович и кратко ввел ее в курс дела о двойном убийстве. При этом он поглядывал на нее как-то так лукаво. Галя догадалась: ее ждет необычное задание. Однако такого не предвидела даже она…

— В общем, дивчина Галина, — Вячеслав Иванович взял быка за рога, — как ты посмотришь на то, что мы тебя внедрим?

— Куда? — еле слышно пискнула Галя.

Вячеслав Иванович продолжил гнуть свою линию:

— В молодежную субкультуру. По возрасту ты подходишь, вызывать людей на откровенность умеешь. Переоденем тебя соответствующим образом, если понадобится, снабдим баллончиками с краской — на служебные деньги, само собой, — и вперед!

— Баллончиками? С краской? — на сей раз внятно переспросила Галя, не веря своим ушам.

— Ну да. Речь идет об этих, как их, райтерах. Или графферах — одним словом, тех, кто рисует граффити. Ну на стенах рисует, на заборах… Детали мы вместе обмозгуем, сейчас важно твое принципиальное согласие. Ну как, решаешься?

— Решаюсь, Вячеслав Иванович! — отрапортовала Галя. Собственно, деваться ей было все равно некуда: генерал Грязнов имеет полное право приказывать. Но то, что он спрашивает ее согласия, — большая честь!

— Прямо так, с ходу? Вот молодец!

— А зачем долго думать, когда и так все ясно?

— Ну неясностей, Галочка, в деле хватает, но, надеюсь, с твоей помощью мы сумеем их ликвидировать. Спасибо за согласие. Честно говоря, другого я от такой ценной сотрудницы и не ожидал. Кстати, следственную группу возглавляет знакомый тебе сто лет Сан Борисыч Турецкий.