Семейное древо

Размышляя об этом, я брела по аллее и незаметно дошла до ворот, ведущих на тропу к заброшенной усадьбе. Дорожка легко угадывалась между деревьев – свидетельство того, что руины пользуются популярностью среди местных жителей. Я прогуливалась по разросшемуся парку, тщетно пытаясь представить, каким он был во времена своего расцвета. Когда-то эти аллеи украшали изысканные скульптуры, глаз радовали ровно подстриженные лужайки. Но хозяева этой усадьбы больше не принимают гостей, роскошные дамы и прекрасные кавалеры не прогуливаются по великолепному парку, любуясь величественным дворцом на берегу пруда.

Интересно, что стало с Савинскими? Если они уехали за границу, думали ли когда-нибудь о возвращении? Вспоминали ли свой дом, который в спешке покидали? Или никому из них не удалось спастись? Род угас и сюда попросту некому возвращаться?

Лидия говорила, что во время войны в главном здании усадьбы располагался госпиталь, но попадание вражеского снаряда разрушило один из флигелей и вызвало пожар. Тех, кто выжил, эвакуировали, а дом заколотили, что, конечно же, не смогло остановить любопытных подростков от проникновения внутрь.

Я стояла перед руинами некогда роскошного особняка, осознавая, что через несколько лет еще уцелевшие фасады рухнут, и природа окончательно скроет все напоминания о том, что на этом берегу стояла дворянская усадьба, в которой жили, любили и радовались.

Здание было трехэтажным – классический образец архитектуры начала XIX века. В усадьбе было два фасада: один был обращен к церкви, а второй с роскошной полуротондой выходил на пруд, к которому спускалась каменная лестница. Когда-то спуск к пруду охраняли два свирепых мраморных льва, но сейчас один из них лишился головы, а второй и вовсе бесформенной грудой лежал у ее подножья.

Восточный флигель был полностью разрушен, от него остались лишь фрагменты фундамента. Я подошла к главному входу и осторожно поднялась по осыпающимся ступеням на крыльцо. Одна дверь отсутствовала, а вторая была аккуратно прислонена к стене, поэтому я беспрепятственно могла попасть внутрь. В этой части здания сохранилась величественная парадная лестница, которая вела в никуда. Полы верхних этажей обрушились, оголив скелет усадьбы – толстые балки, чудом удерживающие дом столько лет. Судя по изрисованным граффити стенам, местных подростков аварийное состояние здания совершенно не пугает, и они облюбовали руины для своих встреч. Зрелище было печальным: горы мусора, пустые бутылки – повсюду следы человеческой небрежности.

Я поспешила вернуться на улицу. Обошла здание кругом, высматривая уцелевшие фрагменты лепнины и даже смогла разглядеть неплохо сохранившийся барельеф над окнами второго этажа. Спрошу потом у Лидии, сохранились ли изображения усадьбы до революции.

Я еще немного постояла, представляя себе дом во времена его расцвета, пока окончательно не продрогла. Несмотря на теплый день, со стороны пруда тянуло прохладой, и я поспешила вернуться в деревню.

Проходя мимо церкви, заглянула в лавку, куда меня приглашала Любовь Никитична. Она суетилась, выкладывала на прилавок свежую выпечку. Заметив меня, женщина приветливо улыбнулась и обратилась по имени:

– Заходи, заходи, Аня, у нас как раз пирожки горяченькие поспели.

Я смутилась, услышав свое имя в устах незнакомой женщины, заметив это, Любовь Никитична, не зная того, повторила недавние слова Егора:

– У нас новости быстро расходятся, а твой приезд что-то вроде сенсации, как говорится. Я, между прочим, деда твоего Федора очень хорошо знала.

Я моментально ухватилась за возможность узнать что-нибудь о своих предках, поэтому попросила Любовь Никитичну рассказать мне о нем.

– Я, конечно, совсем девчонкой была, но Федора хорошо помню. Мы с ним оба нездешние, из соседней деревни. Он на Клавдии когда женился, сюда перебрался, она уж ни в какую не хотела из дома своего уезжать, а через несколько лет я тоже замуж вышла и сюда переехала.

– А каким он был?

– Дед-то твой? Ой, ну весельчак, ну балагур! У нас все девки в деревне по нему сохли. Как начнет на своей балалайке бренчать да частушки петь, ну все со смеху покатывались. От невест отбою не было, но никто ему из своих не глянулся, а как Клавдию увидел, сразу сказал: «Женюсь».

– Удивительно. Пока мне только рассказывали, насколько Клавдия была замкнутая и нелюдимая. Интересно, что его в ней так привлекло…

– Разные они, да, но Клавдия в молодости красивая была – глаз не оторвать. Волосы что огонь, буйные, кучерявые и глаза, ну точно колдовские. Ты похожа на нее очень, я как волосы рыжие увидела, ну точно Клавкина внучка, думаю. Не знаю уж, где они с дедом твоим встретились, но добивался он ее долго. Ходил сюда пешком каждый день, все надеялся хоть одним глазком ее увидеть. Перестал в нашей деревне на гуляньях появляться, только с работы вернется – сразу к ней. И добился! Перед свадьбой всю ночь ее возле дома караулил – боялся, что Клавка передумает и сбежит.

– Вот это я понимаю – любовь.