Семейное несчастье

Мне нравилось наблюдать за ее лицом, когда она бралась за кисть. Этакая смесь вдохновения с легкой толикой ехидства. Было такое ощущение, что она считает краски живыми, иногда шипит на них, когда считает цвет неподходящим. Она и с другими вещами иногда разговаривает и смешно морщит носик, когда я ее застаю за этим занятием.

Через час Вероника начала устало тереть глаза и едва не заехала в них кистью. Пришлось отобрать инструмент, отодвинуть холст, а девушку уложить в кровать. Она заснула, кажется, на лету. Устала. Да и перестала бояться засыпать. Ей уже две ночи не снились кошмары.

Я приглушил свет в комнате и только сейчас рассмотрел, что она рисовала. Меня за работой. Картина еще не полностью была сформирована, мазки были грубоватыми, но себя я узнал. У нее неимоверный талант! Жаль, что она в себя не верит. Пока что.

Я разделся до трусов и нырнул под одеяло, привычно прижимая к себе девичье тело. Сейчас три часа сладких мучений и я забудусь счастливым сном. Никогда еще себя настолько полноценным не чувствовал.

– Леонид, эй, – мое плечо слегка потрясли, и я открыл глаза.

Судя по ощущениям, была глубокая ночь, Вероника спала рядом.

– Чего? – Спросил у Иннофунтия еле слышно.

– Там гости, – прошептал он и смылся из спальни.

Я быстро встал, надел штаны и вышел в прихожую. Теперь и я ощущал скрип снега. Судя по звуку, шел один человек. Буря почти улеглась, так что слышимость была хорошая. Через две минуты отворилась дверь и в домик вошел заиндевевший Антон.

– Какими судьбами? – Обозначил я себя в темном коридоре.

Антона, как минимум, все оборотни всегда считали если не колдуном, то шайтаном точно. Он всегда появлялся в самое неподходящее время в самом неподходящем месте, за несколько секунд находил проблему, решал ее и исчезал. Вот и сейчас его принесло не просто так.

– Кидаться не будешь? – Прищурился гость.

– Ты связанный. Если не будешь подходить к Веронике, то сдержусь, – обозначил я свое настроение. – Я Хозяину уже доложил приметы преступника. Так чего ты пришел?

– Буря, – дернул он плечом, с которого сошла маленькая лавина снега, и покосился в сторону кухни.

Ясно, так просто не уйдет. Придется пригласить на разговор.

Я кивнул в сторону кухни и распорядился.

– Иннофунтий, согревающий отвар и еды сделай, – распорядился.

– Уже готовится. Две минуты, – ответил домовой. Видимо, еще учуяв гостя принялся готовиться. Какие-то все слишком дальновидные стали. Или это я стал жить лишь сегодняшним днем?

Антон сбросил с себя верхнюю одежду и прошел к столу. Плюхнулся на стул и вперил в меня своей рентгеновский взгляд. Если хотел напугать, то у него это совсем не получилось.

– Как Вероника? – Начал он с главного.

– Выздоравливает, – скупо ответил я, не понимая, чего его в такую погоду к нам принесло.

– А как ты выносишь ее истеричный характер? – Он проследил за кружкой, которая опустилась на стол перед ним.

– У нее не истеричный характер. Она удивительная и сильная девушка, – ответил так же спокойно.

Он кивнул, принимая ответ и о чем-то напряженно думая.

– А теперь на чистоту, – он отхлебнул отвара из кружки и внимательно посмотрел на меня. – Тебя, Клыков, я знаю достаточно давно, чтобы не сомневаться в твоих словах. И я не верю в то, что привязка застила тебе глаза на истеричную особу настолько, что ты начал ее боготворить с бухты-барахты. Привязка для оборотня – это еще не все. Ты сам как мужчина должен принять свою женщину, – продолжил он. – В Мае Вероника с первых дней проявила себя, как истеричная избалованная девка, которая требует к себе повышенного внимания, – я резко поднялся со стула и едва не опрокинул стол. – Сядь, я сейчас не про это. Я про то, что выводы сделал поспешно, потому что было у меня предчувствие, что она доставит Марте много проблем и боли. Только на основе этого я начал относиться к ней весьма… прохладно.

– Это мягко сказано, – сверкнул я глазами, усаживаясь на место.

– Самому стыдно. Мне Алка уже высказала всё по этому поводу, так что можешь сильно не стараться, – поморщился он. – Так вот, поправь меня, если я не прав, потому что четыре часа назад я узнал то, что может доставить моей жене еще больше душевных терзаний.

– Ты нашел его? – Догадался я.

– Нашел. Точнее, нашел человек из спецподразделения. Оборотень. Он передал информацию Лохматову, который не решился звонить Хозяину ночью, а позвонил мне. Этот урод утверждает, что у него есть записи… порочащие честь Вероники. И когда я в голове сложил всю картинку, то она мне очень не понравилась. А теперь скажи мне, где я не прав. Ее отец продавал ее нужным людям? – Антон внимательно смотрел на меня.

Я не мог отрицать, потому что в нашей иерархии Антон стоит выше меня по положению. Он мог бы вытрясти из меня все, что я знаю, но вместо этого пришел разговаривать, потому что печется о душевном спокойствии Марты Мироновны. Но и правды сказать я не мог, потому что обещал Веронике. Я колебался около минуты.

– Я не могу тебе этого сказать. Я ей обещал, – нашел все же выход из положения.

Антон рвано выдохнул.