Семейное проклятие

— Прекрасно. Сможешь найти время с утра?

— Да. А ты?

Дэниелу хотелось думать, что это не намек на его отношения с Лаурой. Однако улыбка Алекса свидетельствовала о том, что он, возможно, что-то заподозрил. Или Лаура оставила на нем свое клеймо?

Дэниел ответил:

— Около десяти у меня найдется несколько минут. Где встретимся?

— Лучше всего в моем кабинете. Я хочу тебе кое-что показать.

Пульс Дэниела участился. Он внимательно посмотрел на Алекса.

— Мы сможем использовать твою находку?

— Я уже сказал, сам посмотришь, — ответил Алекс.

Дэниел слишком хорошо знал кузена. Поэтому не стал настаивать. Он молча кивнул и прошел в свою спальню. Затем быстро разделся и встал под ледяные струи душа. Холодный душ в его возрасте! И, что самое обидное, это совершенно не помогло.

На душ и одевание у Дэниела ушло десять минут, и он даже успел побриться, чтобы Эмили не заметила нарушений в его обычном распорядке. Когда Дэниел спустился в гостиную, старинные часы в холле пробили шесть.

Он вошел в гостиную последним, если не считать Энн, но она, возможно, и не собиралась появляться.

— Выпьешь, Дэниел? — Алекс снова выполнял роль бармена.

— Шотландского.

Он взял у Алекса стакан, поблагодарил кивком и обвел глазами комнату, стараясь не задерживать взгляд на Лауре. Она стояла, как и в прошлый раз, у окна, за диваном. На ней было шелковое платье, совершенно неподходящее для рыжих — платье цвета пламени, с высоким воротом и без рукавов. На этот раз Лаура сделала высокую прическу, а ее единственными украшениями были жемчужины в ушах.

Она напоминала редкий экзотический цветок.

Поздоровавшись с матерью и Эмили, Дэниел прошел к своему обычному месту у камина. Он сам себе удивлялся. Удивлялся, что способен вести себя, как обычно. Казалось, никто не замечал ничего особенного.

— Почти все уже рассказали мне, как провели день, Дэниел, — сказала Эмили. — А как дела у тебя?

Он не знал, успела ли она выяснить, что он вернулся сегодня намного раньше, чем ожидал, и поэтому ответил:

— Как всегда, много дел. Кстати, завтра утром мне снова придется уехать.

— Ты слишком много работаешь, дорогой, — заметила Мэдлин.

— Ничего страшного, мама.

Дэниел посмотрел на нее, как всегда, не понимая, что она за человек. Она прекрасно играла роль матери: говорила в нужный момент именно то, что нужно, безумно горевала, когда убили Питера, но не очень-то горевала по мужу. Наверное, не стала бы страдать, если бы и Дэниел умер раньше ее. Насколько он знал, Мэдлин не любила никого, кроме Питера.

Он знал это с детства и мог бы страдать от этого всю жизнь, переживая свою отверженность, но еще мальчиком понял: чего-то недостает не в нем, а в самой Мэдлин. Неизвестно почему, но в ее сердце было место только для одного человека, и это место занял Питер. Ее муж и старший сын слышали правильные слова и получали положенные им улыбки, но ни один из них не принимал их за чистую монету.

— Я считаю, что ты должен отдыхать хотя бы по выходным, — сказала Мэдлин, с тревогой глядя на него глазами, как бы подернутыми легкой дымкой — от успокоительных таблеток.

— Я поработаю только до полудня, — пообещал Дэниел. Как он и ожидал, это совершенно успокоило Мэдлин, и она снова погрузилась в молчание.

Дэниел посмотрел в сторону Кэрри и Джози — те сидели на диване. И даже беглого взгляда на живое пламя, на Лауру, оказалось достаточно, чтобы зажечь в нем огонь. Проклятый бесполезный ледяной душ…

Когда Лаура заговорила, ему показалось, что ее голос дрогнул.

— Кэрри, что вы играли сегодня днем? Это было что-то знакомое.

— Бетховен, — ответила Кэрри. — Я играла «Лунную сонату».

— Прекрасная музыка, — сказала Лаура. — Эти звуки, казалось, наполняли весь Дом ощущением мира и покоя.

— Музыка помогала тебе писать? — спросила Джози, поворачиваясь к Лауре.

— Не знаю, может ли мне хоть что-нибудь в этом помочь, — ответила Лаура со смешком. — Но у меня полегчало на душе.

— Кэрри, ты можешь сыграть нам после ужина, — заявила Эмили.

— Хорошо, я поиграю.

Если Кэрри и не понравился тон Эмили, она сумела это скрыть.

Алекс, стоявший рядом с Мэдлин, неожиданно для всех спросил, нарушив негласный запрет:

— Кто-нибудь видел Энн в последнее время?

Лицо Эмили окаменело. Но она промолчала.

— Я видела, как она вернулась, а потом снова уехала сегодня после обеда, — сказала Кэрри. — Она очень несчастна, бедняжка.

Эмили неодобрительно посмотрела на нее и сухо заметила:

— Ты слишком великодушна, Кэрри.

— Почему? Потому что не ругаю Энн? — Кэрри улыбнулась. — Что бы ни произошло между ней и Питером, это не ее вина.

Дэниел с удивлением посмотрел на Кэрри. Впервые на его памяти она неодобрительно отозвалась о Питере. В этом доме редко слышалась критика в его адрес, и Дэниел был уверен, что Эмили не оставит подобное высказывание без ответа. Так и случилось.

— Ты думаешь, это Питер соблазнил ее? — выпалила леди Килбурн. Кэрри снова улыбнулась.

— Конечно, Эмили.

— Но почему ты так думаешь?