Семейное счастье

...Здесь она жила на окраине. Маленькая улица называлась странно: Чеховский тупик! И придет же людям в голову такое! Комната была обыкновенная, с невысоким потолком, с геранью на подоконнике, с занавеской и комодом, на комоде - коробка, оклеенная ракушками, и семь слонов. Хозяйка, введя Сашу с Аней в дом, покосилась на Аню и собрала слонов в карман большого фартука. Подумала еще минуту и взяла ракушечную коробку.

- Нижним ящиком можете пользоваться. Я оттуда Зоечкины вещи убрала. А верхние на запоре, уж не взыщите...Отчего ж не остались в Москве? Поджилки затряслись, а?

Саша похолодела и ответила:

- Это вы правильно заметили: именно поджилки. Хозяйка озабоченно пожевала губами и ушла, унося слонов и коробку.

Вечером и рано утром из соседней комнаты раздавались гаммы. Это играла хозяйская дочка Зоя. Она играла гаммы, Ганнона, арию Каварадосси, арию герцога из "Риголетто". На гаммах она сбивалась и начинала снова, снова и снова. На ариях сильно фальшивила, но не сдавалась.

- Моя Зоечка очень настойчивая, она своего добьется! - с гордостью говорила хозяйка.

Трижды в неделю к Зое приходила учительница музыки - немолодая ленинградка в стоптанных башмаках и строгом черном платье. За уроки хозяйка платила ей продуктами - молоком, хлебом, кислой капустой. Учительница музыки эвакуировалась в Ташкент с четырьмя внуками. Двое ее сыновей ушли в ополчение, третий - врач - был мобилизован в первые дни войны. Невестки остались в Ленинграде, чтоб быть поближе к мужьям, а бабушка уехала в Ташкент и увезла внуков. Двоих младших - близнецов - она приводила с собой. Им было по шесть лет, они были одеты неумело, небрежно, то и дело орали: "Бабушка!" - это очень сердило хозяйку.

- Про детей вроде бы не договаривались! - ворчала она.

Учительницу звали Валентина Сергеевна. Глаза у нее были вечно испуганные. Пуще всего она боялась рассердить хозяйку. Однажды она отворила дверь в Сашину комнату и сказала Саше:

- Девочка, пожалуйста, поиграйте с этими мальчиками.

- Мама, давай поиграем с мальчиками! - с готовностью сказала Аня.

- Прошу меня извинить... Я думала... - смущенно забормотала Валентина Сергеевна.

- Ничего, я привыкла! - ответила Саша. - Садитесь, мальчики.

- Мама, - сказала шепотом Аня, - давай угостим их.

- Сейчас, - ответила Саша.

За окном темнело. За стеной послышались гаммы.

- Это будет поезд, - говорила Аня, - ты будешь машинист, а ты кондуктор, а я женщина с двумя детьми. Я пройду с передней площадки.

Мальчики - Сережа и Юра - соглашались на все: они гудели, свистели, раздавали билеты, уступали место женщине с двумя детьми и умолкли, только увидев на столе тарелку с макаронами и хлеб. В комнате стало очень тихо.

- Ну, давайте ужинать! - сказала Саша.

- Я не хочу, - сказал Сережа.

- Я совсем не хочу, - откликнулся Юра.

Они ели молча, благоговейно. Саша подошла к окну и стала смотреть во двор.

- А нам вчера перерезали свет! - сказал Юра. - Бабушка пользовалась плиткой.

- Пришли с кусачками! - сказал Сережа. - Бабушка плакала. Плакала, заливалась.

- А мы тоже пользуемся, только тихо. Нас еще ни разу не поймали! сказала Аня.

- - А у нас на дворе есть мальчик Толя! - сказал Сережа.

- А его папу уже убили! - сказал Юра.

И опять тихо. Дети молча доедали макароны. И вдруг за стеной, как бы едва касаясь клавишей, заиграли "Осеннюю песню" Чайковского. Это играла бабушка.

"Помни меня! Не забывай! Я люблю тебя! Слышишь ли ты?"

"Да! - отвечала Саша. - Помню. Люблю". Она глядела в окно, боясь шелохнуться. Простая, давно знакомая мелодия, завтра ее будет играть Зоя, путая и перевирая, но сейчас она звучала чисто, печально, пронзительно.

- Все! Уже! - сказал Сережа, отодвигая тарелку.

- Я тоже уже! - сказал Юра.

В их словах слышались сожаление и сладость воспоминания.

- Погодите, - ответила Саша. - Я сейчас. Погодите

Минутку.

Ах, если бы еще, еще немного...

И, словно услышав ее, бабушка опять заиграла.

Как хорошо! благодарно подумала Саша. Вот завтра пойду и постираю тебе и пришью твоим внукам пуговицы, у меня есть черные нитки, а ты пришила Сереже пуговицу белыми.

Подошла к шкафу, молча отрезала три ломтика хлеба и положила перед детьми. - А мы не хотим! - сказали мальчики.

- Тише, - ответила Саша.

И снова стало тихо. Серьезно и молча дети принялись за хлеб. Музыка оборвалась. Через минуту за стеной снова раздались гаммы.

- Мама, расскажи сказку! - попросила Аня. Саша подумала и сказала:

- Жила-была девочка. Она была маленькая. Когда девочка родилась, ей подарили красные башмачки. Башмачки были красные, они были хорошие и красивые.

- На кожаной подметке? - спросил Сережа.

- На кожаной, - согласилась Саша.

- А разве грудные носят кожаные? - спросила Аня.

- Не носят. Башмачки были новые, красивые, с красными шнурками. И вот девочка подросла и сказала своей маме: "А где же мои красные башмачки?.."