Семейные обязательства (СИ)

- Дядя Густав, Ангелина, разве вы не видите? Это не он, - шептала Элиза своим единственным оставшимся родственникам. Пусть не кровным, но больше-то никого нет!

Ангелина посмотрела на нее, как на сумасшедшую. Прошипела: "Из-за тебя он умер, ты, ты его убила, гадина!". Закрыла заплаканное лицо платком и отошла.

- Бедная девочка, - прогудел дядя Густав, гладя Элизу по плечу, - не слушай ты ее... Волос долог -ум короток.

Элиза не ответила. Что тут скажешь?

Завещание огласили прямо над гробом, такова была воля покойного - не ждать положенного срока. Канцелярские формулировки, озвученные скорбно-деловым голосом нотариуса, не запомнились Элизе. В памяти осталось только то, что она - единственная наследница. И что распоряжаться имуществом она сможет через год, а сейчас ей назначается какое-то содержание.

Элиза не вслушивалась.

Потом нотариус пригласил ее, дядю Густава и Ангелину в кабинет, подписать бумаги.

- Елизавета, - дядя Густав участливо посмотрел ей в глаза, - тебе не обязательно принимать все это. Дом, фарфоровый завод в имении, само имение с арендаторами - всем нужно управлять, это непростая задача, особенно для такой юной дамы. Сейчас этим занимаюсь я, на правах совладельца, и поверь, половину седых волос я заработал, разбираясь с приказчиками. Если ты оставишь все, как есть - я смогу позаботиться о тебе, как старший родственник.

- Я действительно могу отказаться? - спросила Элиза у нотариуса.

- Можете, - профессионально-бесстрастно кивнул он. - Осмелюсь предложить ознакомиться со всеми деталями, подумать несколько недель и после принять решение.

- Хорошо, - тихонько сказала Элиза. - Дядя Густав, я очень серьезно подумаю. Спасибо вам.

- Густав Карлович, - повернулся нотариус к дяде, - пожалуйста, подпишитесь в ознакомлении. И вы, Ангелина Васильевна. Спасибо. Не смею больше вас задерживать. Елизавета Павловна, останьтесь, пожалуйста, нам нужно еще кое-что обсудить.

нотариус выложил на стол небольшой конверт.

- Это вам, письмо от мужа.

Кажется, должны дрожать пальцы? С чего бы? Его последние слова, обращенные к тебе, ты уж слышала. Он просил прощения и желал тебе счастья... Что еще он мог сказать?

"Дорогая Элиза, мне очень жаль, что ты читаешь это письмо. Густав Карлович непременно постарается уговорить тебя отказаться от наследства. Прошу тебя, не делай этого. О приданом Ангелины я позаботился отдельно, а все, что принадлежало мне - теперь твое. Все долги оплачены, об этом можешь не беспокоиться. Не удивляйся странным условиям. Без толкового управляющего тебе не обойтись, он обеспечит твои доходы.

Прости меня и будь счастлива.

Все будет хорошо.

Твой Пьер"

Элиза очень медленно и аккуратно свернула письмо. Провела пальцем по сгибам бумаги. Сложила листок обратно в конверт и бросила на стол.

Она могла бы посмотреть сама, но было неприятно даже прикасаться к завещанию.

- Когда был составлен документ? Где его подписали и кто был свидетелями?

Нотариус не удивился вопросу. Достал из стола большую записную книжку, полистал ее, сверился с датами на завещании.

- Неделю назад, около восьми вечера, меня вызвали в имперскую канцелярию, на второй этаж, в угловой кабинет. Кажется, он принадлежал вашему супругу. Текст завещания уже был составлен, конверт с письмом, который я вам передал, готов и запечатан. Там же присутствовали кавалергарды - господин фон Раух и госпожа Бельская. Они и выступили свидетелями. Вот их подписи на оригинале завещания.

- Вас не удивило, что сразу два кавалергарда засвидетельствовали волю простого служащего?

- Нет, что вы! Без ложной скромности скажу - я часто работаю с кавалергардским корпусом и другими высокими лицами империи. Это далеко не самый странный случай.

Элиза долго смотрела на завещание, составленное незадолго до смерти Пьера. Отказаться? Позволить дяде Густаву о себе "позаботиться"?

Нет, спасибо.

Хватит заботы.

Теперь я сама буду портить себе жизнь.

- Я принимаю наследство, - твердо сказала она.

Продолжать попытки соблюдать приличия было невыносимо. Элиза подошла к открытому гробу, в последний раз посмотрела на чужое, очень старательно загримированное лицо, поцеловала мертвый холодный лоб и ушла.

В голове еще долго эхом звучал мощный голос священника: "Да простит Господь тебе, чадо духовное, если ты что вольно или невольно соделал в нынешнем веке, ныне и всегда и во веки веков..."

Элиза не помнила, как вернулась в опустевший дом с прикрытыми черной тканью зеркалами. Дворецкий печально поклонился хозяйке и подал ей небольшую коробку.

- Елизавета Павловна, приезжали со службы, из канцелярии. Передали для вас его вещи...

- Спасибо.

Элиза поднялась к себе. Поставила коробку на кровать, открыла и стала перебирать лежавшие в ней мелочи, просто чтобы хоть чем-то занять руки. В коробке были перья, несколько монет разных государств, блокнот с маловнятными заметками и фрагментами рисунков, а еще небольшая картинка в рамке на подставке. Видимо, Пьер держал на столе этот простенький пейзаж - лес, елка, тропинка между деревьев. Обычные окрестности Гетенхельма.

Она перевернула рамку - может быть, есть подпись?