Семейные обязательства

В веселой толпе забывали и звания, и родословные. Мелодично смеющаяся дама в лисьей маске могла оказаться и княжной, и шлюхой, а ее кавалер в черной повязке — военным, старьевщиком, рыбаком, купцом, разбойником…

Вам-то какая разница? Лучше медовухи выпейте — пряной, густой… Осторожно! Горячая! Поберегите губы — их, коли повезет, обожжет поцелуем незнакомка…

Это была ночь-между. Между Явью и Навью, между старым и новым, между жизнью и жизнью.

Невозможная, нереальная ночь.

Элиза читала об этом обычае, но самой принять участие было страшновато… Или это просто старая привычка бояться всего, что может не понравится кумушкам в светских салонах?

Элиза отодвинула портьеру и посмотрела на улицу. Окна выходили на широкий бульвар, ведущий к площади у Гнездовской ратуши. Там, на заметенном снегом газоне, человек пятнадцать в масках играли в снежки. Хохотали, как дети, кидали снежными комками друг в друга и в проходящих мимо. Невысокая девушка закинула кусочек льда за шиворот зазевавшемуся кавалеру. Тот весело взвыл, погнался за ней…

Портьера в руке Элизы задергалась. Это кошка Герда прыгнула на качнувшуюся кисть гардины, вцепилась в нее зубами и когтями и увлеченно, с рычанием драла добычу. Дворовая гетенхельмская кошка лапой скребла на приличия. Она хотела играть.

Элиха вздохнула и отошла от окна. Еще примерно четверть часа она провела, пытаясь вникнуть в сюжет занудного романа из «Дамской библиотеки». Перевернула очередную страницу, пробежала глазами строчки от слов: «синий взор прекрасной темноволосой девушки» до «его сердце колотилось как колокол».

«К-к-колокольня высокая, а я одинокая…» — фыркнула Элиза словами глупой песенки, передразнивая пристрастие автора романа к букве «к».

Герда тем временем наигралась со шторой, стребовала с Насти угощение и, довольная собой, разлеглась на диване.

— Там все гуляют, — простодушно отозвалась на песенку Настя. — Вот выйдете на улицу, так и одиночество развеется, и хандра пройдет. Это же ночь-которой-нет, все творят, что в голову взбредет… — Настя украдкой вздохнула. Ей явно хотелось не сидеть в гостинице, а плясать под кружащимися снежными хлопьями.

Элиза чуть было не сказала: «Иди!» — но осеклась. И Настя обидится, и…

«И мне тоже хочется веселья, — призналась Элиза самой себе. — Не соблюдать приличия, не сидеть с вышиванием, как подобает даме… Просто жить»

Она осторожно, боясь спугнуть сладкую мысль, закрыла книгу и пересела к зеркалу. Маски нет, зато косметики предостаточно. Можно нарисовать на лице любые узоры — и никто ее не узнает, и местные традиции будут соблюдены.

Настя расцвела.

— Барыня, — чуть смущенно сказала она, — краска от снега поплыть может. Вот, я вчера вам запасла, — и протянула Элизе шелковую маску.

Несмотря на холод, на площади у ратуши стояли столы с россыпью угощений. Рядом дымились бочки с горячим вином, пивом и сбитнем, на вертелах запекались молочные поросята. Семейство дородных полевиков в плотных куртках, раскрашенных под доспехи, выдавало всем желающим по ароматному, дымящемуся куску мяса на тарелке из куска бересты.

Неподалеку построили ледовый городок — лабиринт и горки, от маленьких, о пояс Элизе, до огромного склона высотой с большой дом. Толпа ряженых с веселым визгом, воплями и хохотом каталась по ним, устраивала кучу — малу. Среди горок солидные гнездовцы, забыв о заботах, как в детстве играли в салочки.

Карнавал затягивал. Элизе хотелось бежать сразу во все стороны — смотреть на глотателей огня, закружиться в хороводе, кататься на санях, запряженный тройкой коней со звонкими бубенцами и съесть горячий рогалик из уличного лотка, запивая медовухой. Слиться с веселой толпой, стать частью праздника, веселиться, как будто не было никаких бед!

— Эрик, сегодня я хочу остаться одна, — сообщила Элиза охраннику. — У вас с Настей выходной. Отдохните, повеселитесь.

— Барыня! В такой толпе — одна? — Вскинулась Настя. — А ну как споткнетесь? Или обидит кто?

— Не обидит, — отрезала Элиза. — Уж не ты ли мне рассказывала, что по традиции все местные бандиты и жулики забывают о своем незаконном ремесле на время карнавала? Да еще и за порядком следят, чтобы разгоряченные обыватели дров не наломали?

— Все равно, — помотала головой Настя. — Мало ли?

Элиза открыла было рот, чтобы прочитать гневную отповедь. Чуть покачнулась, попав каблучком на осколок льда, сердито фыркнула…

— Ясно, барыня, — примирительно кивнул Эрик. — Выходной, так выходной. Можем идти, куда нравится. Только, уж не обессудьте, пойдем мы от вас неподалеку. Нам бы тоже поплясать, да, Настасья? И с горки прокатиться?

— Ага, — расплылась Настя в улыбке. — С ветерком!