Семейные тайны

Почему, спросите, я не поделился этими своими соображениями с Борисом Григорьевичем и Фёдором Павловичем? Спрошу и я: а зачем? Начнём с того, что многие эти неясности после допросов Ломского получат своё объяснение, а многие из оставшихся будут выглядеть по-иному. Продолжим тем, что это мне можно рассуждать, строить всяческие догадки, а губным надо нечто такое, что можно записать на бумаге, заверить подписью да и доложить вышестоящему начальству. Собственно, в этом и состоят как сложность для меня совместного с губными розыска, так и его удобство. Я могу сколько угодно умствовать, а они работают как машина — может, и не шибко скоро, зато неотвратимо и надёжно. А что и в работе их машины могут быть сбои да заминки, или я могу надумать себе чего-то не того, так на то мы и есть друг у друга — где я им подскажу какую догадку, а где и они мне дадут пищу для размышлений в виде точно установленных и старательно проверенных сведений. В Усть-Невском это работало, сработает и здесь. Ну и закончим той самой скромностью, которую столь невысоко и явно ошибочно оценили мои товарищи. Зачем мне выставлять себя перед ними таким прямо уж очень умным? Это они за ловлю воров жалованье получают, а я просто выполняю обещание, данное близкой мне женщине. Так пусть же и вся слава с почётом и премиальными деньгами им и достанется, а я так, в тенёчке постою. Мой интерес тут — сдержать слово и, чего там скрывать, получить удовольствие. Вот побывал я на войне, так понял — не моё. А поучаствовал в поимке Бессонова, так тоже понял — моё это!

Но в в губной сыск на службу я не пойду. На своих прогрессорских идеях я заработаю куда как больше, да и служебная рутина, что в армии, что в губном сыске меня как-то совершенно не привлекает. Опять же, дело, что я хочу начать, мне и на сыск для своего удовольствия, боюсь, ни времени, ни сил не оставит... И умищем своим выхваляться перед Шаболдиным и Елисеевым не стану — у приставов и без того забот хватает.

Да и у меня скоро забот прибавится — уклоняться от брака с Александрой Бельской никто за меня не будет, самому придётся. А раз так, то все эти дела с Бабуровым и прочими надо поскорее заканчивать, и лучше бы всего успеть с тем к возвращению Бельских из имения.

Глава 11. О винтовках и княжнах

— А это что? — ткнул я пальцем в рычажок на левой стороне затвора.

— Предохранитель, — пояснил Васька. — Было у нас два случая, когда заряженные ружья сами по себе стреляли, если стукались ими обо что. Одному работнику даже руку поранило.

Так, а это они молодцы. Васькина заслуга тут, как я понимаю, в том, что он не стал препятствовать тем мастерам, Гаврилову да Семёнову, да утвердил их решение, но с неожиданным затруднением мастера справились, и справились умно. И слева предохранитель сделали, чтобы снимать с него оружие, держа палец на спуске, и так устроили, что снимать с предохранителя оказалось быстрее и проще, чем на него ставить. Мне вот даже сама мысль о предохранителе в голову не пришла... Что ж, Гаврилов с Семёновым лишний раз подтвердили: что в бывшем, что в нынешнем моих мирах техника развивается по одному и тому же пути — конструкция усложняется, а эксплуатация вследствие этого, наоборот, упрощается.

Ещё мне понравилось, что планируемую переделку винтовки под бумажный патрон в винтовку под патрон с медной гильзой удалось упростить и удешевить до крайности. Что ж, значит, в недалёком будущем сработает в нашу пользу и это.

Так, что тут ещё? Ага, сделали винтовки для драгун и казаков, чуть покороче. Карабин тоже сделали, тоже хорошо. Полная линейка оружия для армии, можно сказать, готова. Ну как готова, доводить до ума ещё придётся, но это уже так, мелочи...

Карабин под револьверный патрон в стиле винчестера со скобой-рычагом просто привёл меня в восторг — всё было сделано как надо и сразу, никакой необходимости в переделках я не увидел. Да, недостатки оставались теми же, что у аналогичных конструкций в прошлом моего бывшего мира — необходимость снаряжать подствольный магазин по одному патрону и сбой прицела после каждого выстрела при стрельбе из любого положения, кроме стоячего, но оружие отличалось и теми же преимуществами — высокой скорострельностью и изрядной, в двенадцать патронов, ёмкостью магазина. Ну и о компактности и лёгкости всего карабина не забываем тоже.

Не обнаружил я никаких недостатков и у револьвера. Рукоятку сделали, наконец, нормальную, удобно ложившуюся в руку, всё остальное тоже исполнили по уму.

Калибр и для винтовок, и для револьверов шёл один и тот же — четыре с половиной линии. В принципе, тоже разумно, с точки зрения удешевления производства или, как обычно здесь говорят, выделки. Понятно, что у винтовочного патрона с медной гильзой та самая гильза оказалась и подлиннее револьверной, и формы бутылочной, но тут уж ничего не поделаешь.

— Ну что скажешь, Алексей? — спросил дядя. Не скрою, признание со стороны пусть и отставного, но всё же генерала, мне хорошо так, душевно польстило.