Семейные традиции (СИ)

Назад мы прокатились с ветерком, без напрягов и происшествий. Я даже побаловал кису стантом на одном из свободных участков, с удовлетворением слушая ее радостный смех.

Прикатив ко входу в супермаркет, я поставил ноги на землю, чтобы пассажирка спешилась, и рядом притормозил Дэн, тоже со своей. Мы с ним стукнулись кулаками, я помахал его девушке. Удивительно, как такая милашка терпит его даже не слегка говнистый характер, но, судя по его рассказам, она сама тоже далеко не белая и пушистая.

— Давай я тогда схожу сама, а ты поболтаешь, — улыбнулась Ника, когда Дениса начало прорывать ещё и вслух впечатлениями от дневного видео.

Я только пожал плечами, принял ее шлем и повесил на зеркало, свой пристроил на баке. Вот что реально прекрасно в девушке — так это понимание. Понимание, что попиздеть с друганом, покататься с друганами, побухать с друганами — святые дела.

Девчонки пошли в магаз, я проводил охуительные белые брючки взглядом. Снять их нужно, вот что.

— Фу, блять, Вадимыч! — Дэн толкнул меня в плечо, я напряг ногу, на всякий случай, чтобы не ебнуться позорно на бок на месте.

— Чё ты, бля? — пихнув его в ответ, я потер слегка занывшее место.

— Ты так похабно облизнулся, аж противно, — передернув плечами, он сморщил нос, — держи себя в руках, епта.

Облизнулся? Смотрел на Нику и облизнулся? Ну все, блять. Финита.

— Я не спецом, — ткнувшись лбом в макушку шлема, я тяжело вздохнул, — блять, вот всегда батя на маму облизывался, а я думал, что это мерзко.

“Фу”, думал я, “какая гадость”, думал я. А теперь делаю то же самое, даже не замечая. Видимо, права мамуля, мы с ним очень похожи. Больше, чем мне бы того хотелось.

— Яблочко от яблоньки, — гоготнул Дэн, выключил зажигание. Движки-то мы давно потушили, а тут он вдруг решил побыть бережливым, — что-то аккум херово заряжается, ну или менять пора, вечно половина заряда.

Я лично предпочитаю при остановке оставлять зажигание, чтобы иллюминация не гасла. А то вот мы стоим на обочине, уже смеркается, фонари ещё выключены, а мы с мотом черные и матовые, хер заметишь без ходовых огней.

— Сначала на зарядку от розетки поставь, — посоветовал я, выуживая из набедренного кармана сигареты, — сколько ему?

— Да год, епта, — угостившись сигаретой, он прикурил своей зажигалкой, пока я прикуривал своей, — рано, как бы.

— У тебя, мать твою, палёный ксенон, — усмехнулся я, зажав фильтр в зубах, — бедному аккуму надо памятник ебануть.

Понаставят всякого китайского говна через такие же китайские реле, а потом страдают. Уж в тюнинге лучше доплатить, но взять родное. Помню, батя хотел мне, как себе, прикрутить к моту, ещё нейкеду, сигнал от “Волги”, мощный такой, чтобы слышали окружающие, а то пикалка была несерьёзная. Несмотря на то, что ставили на родное реле, пришлось менять предохранитель, хотя это ещё легко отделались.

— А чё сразу ксенон, — огрызнулся любитель слепить всех встречных и злобно хихикать, — приебались все к моему ксенончику!

— Ути-пути! — потянувшись потискать его за щеку, я получил по руке и ржал дальше без рукоприкладства.

Подозрительно быстро показалась в дверях магазина Вероника, прижимая к груди не шибко-то и полный пакет. Я подождал, пока она засунет покупки мне в рюкзак, наденет шлем, натянет перчатки и устроится на своей жердочке.

— Ладно, давайте, — махнул ладонью Денис, — завтра вечером го прохватим?

Сегодня среда, так что нет, увы и ах.

— Не, мы к моим на ужин, — ответил я, застегивая шлем, — на выходных предлагаю по максимуму народ собрать, чтобы толпой покататься.

Он кивнул, я запустил движок, еще, естественно, теплый, и плавно тронулся. Ну нет у меня сегодня настроения рвать и дергать, нет.

— А я и забыла, что нас приглашали, — с улыбкой в голосе поделилась Ника, без какого бы то ни было страха наклоняясь со мной в поворот.

— Думаю, это будет ещё и способ отметить помолвку, — хмыкнул я, включая поворотник и медленно проезжая вдоль забитой полосы на левый поворот в надежде на добрую душу или хорошую дырку, — кстати, а что там с твоей стороны по поводу вчерашнего?

Напоминать не хочется, но интересно же, как это Влад ещё не прискакал с утра.

— Папа у меня в черном списке, — с наигранной беспечностью ответила киса, — передавал через маму извинения, но я пока не хочу с ним разговаривать.

О, как. Нехило он огребает. Чтобы его любимые принцессы с ним не разговаривали — такое на моей памяти впервые. Извелся весь, наверное. И так ему и надо, будет знать, как праздник портить.

— Ну и хуй с ним, — я помахал только трогающемуся седану, чтобы пропустил в ряд под загоревшуюся стрелку, и он притормозил, за что я поблагодарил аварийкой, — дома есть вкусное вино, смекаешь?

— Думаю о возможности напиться весь ебаный день, — довольно вздохнула киса, прижимаясь ко мне крепче, — напиться и пообниматься.