Семейные трагедии Романовых. Трудный выбор

Возможно, в Палене царь искал старшего друга и покровителя, так как родного отца лишился очень рано и все время испытывал комплексы сироты. Петр Алексеевич являл собой натуру, противоположную личности императора: ему 55 лет, он крепок телом и духом, всегда в превосходном настроении, мастер тонких и удачных шуток и разрешения невозможных, казалось бы, политических ситуаций. Он сам говорил о себе, что относится к узкому кругу знатоков единственно необходимой для государственного человека науки «пфификологии» (от немецкого прилагательного pfiffig — пронырливый. — Л. С.). Французский историк и государственный деятель Адольф Тьер писал, что «Пален принадлежит к тем натурам, которые при регулярном режиме могли бы попасть в число великих граждан, но при режиме деспотическом делаются преступниками». По словам другого французского историка А. Сореля, «Талейран, Фуше и Бернадотт в одном лице» — Пален оказался одним из последних «просвещенных циников», чьи жизненные принципы сформировались в правление Екатерины II и под влиянием политических идей, популярных в ее окружении. Он был человеком одного круга и, образно выражаясь, «одной породы» с Зубовыми и быстро нашел с ними общий язык, а потом постепенно стал ключевой фигурой будущего государственного переворота.

Организаторы заговора высоко ценили Палена за то, что он пользовался доверием Павла I и умел в случае необходимости рассеять его подозрения. Это было особенно важно, так как Павел уже давно чувствовал неладное и привык опасаться всех и каждого. Император перебрался из Зимнего дворца в недостроенный Михайловский замок, где жил в маленьких тесных комнатках, входы в которые тщательно охранялись. Но остановить развитие заговора он был уже не в силах.

Заговорщики составили план переворота и передачи власти наследнику-цесаревичу. До сих пор историки спорят, насколько Александр был посвящен во все детали предстоящих событий, спрашивали ли у него согласие на убийство императора в случае необходимости. Вопрос о степени ответственности сына за то, что произошло с его отцом, остается открытым.

Известно, что Н. П. Панин в конце 1800 года встречался с наследником «в коридорах Зимнего дворца». Внук Палена граф Медем утверждал, что дед говорил, будто Александр все «знал — и не хотел знать». Друг великого князя Адам Чарторыйский писал в мемуарах, что тот хотел, чтобы заговорщики обошлись без него и его мнения, а убийцей Павла выступил бы неизвестный наследнику «новый Брут». «Но такой образ действий был почти немыслим и требовал от заговорщиков или безответной отваги, или античной доблести, на что едва ли были способны деятели этой эпохи», — отмечал Чарторыйский. Напомним, что ни один дворцовый переворот в России XVIII века не произошел без ведома и хоть какого-нибудь участия главного претендента на освобождающийся при этом престол, поэтому мнение всех мемуаристов, видимо, недалеко от истины.

Последний год правления Павла был отмечен целым рядом перемен во внешней политике и поступков императора, вызвавших неоднозначное мнение общества и в большинстве своем встреченных им неодобрительно. Павел и канцлер Растопчин все более склонялись к союзу с наполеоновской Францией, с которой еще недавно воевали русские войска под командованием Суворова, и к разрыву с давней союзницей Англией из-за конфликтов на Балтике и на Востоке (к новому завоеванию Константинополя и контролю на Турцией и ее владениями стремилась не только Россия). Этот внешнеполитический поворот лишил заговорщиков их активного сторонника и помощника лорда Витворта. Шпионам Павла удалось перехватить его письмо английскому правительству, где он пишет, что русский император «буквально не в своем уме». Витворта выслали из России, а новый посол на его место так и не прибыл. Одновременно Павел отозвал из Лондона своего посла Семена Воронцова (брата Дашковой). Воронцов ясно понимал, что на родине его, скорее всего, ждут опала и ссылка, и остался в туманном Альбионе «частным лицом», с трудом убедив императора, что это ему необходимо по причине плохого состояния здоровья. Ему удается сохранить связи заговорщиков с английским двором и кабинетом министров и тайно поддерживать обмен информацией между Лондоном и Петербургом.