Семейные трагедии Романовых. Трудный выбор

Екатерина и Меншиков все обговорили между собой в марте 1727 года. Екатерина должна была торопиться, ее здоровье все ухудшалось. Но это решение стало полной неожиданностью не только для двора, но и для остальных членов семьи. В стане Романовых и их приближенных разразилась самая настоящая буря. Царевны Анна и Елизавета были в отчаянии. Они бросились в ноги матери, прося ее отменить договор с Меншиковым. Их поддержал граф Петр Андреевич Толстой, который когда-то вместе с Меншиковым плел интриги против царевича Алексея Петровича – отца великого князя Петра. Теперь же бывшие союзники оказались по разные стороны фронта борьбы за власть. Для Толстого воцарение Петра Алексеевича, при котором его будущий тесть Меншиков мог бы стать фактическим правителем государства, оказалось бы не только концом карьеры, но, возможно, и концом самой жизни. Толстой выступил перед императрицей с пламенной речью, в которой убеждал Екатерину, что она сделала опрометчивый шаг, угрожающий будущему ее дочерей и верных приближенных. Екатерина была смущена и старалась оправдаться тем, что вопрос о браке был решен по семейным соображениям и ради восстановления справедливости, а данному ей императорскому слову она теперь изменить уже не может, но это ничего не меняет в вопросе престолонаследования. У императрицы были собственные тайные соображения по поводу преемника, которыми она не стала делиться даже со своими родными. И все же речь Толстого несколько поколебала Екатерину. Слова графа были записаны на бумаге, советник голштинского герцога Бассевич носил этот документ в кармане и зачитывал всем придворным и сановникам. Сам герцог Карл Фридрих вновь стал надеяться, что именно он является тем тайным претендентом на престол, имя которого императрица упорно отказывается разглашать, а для разрушения ненавистного всем брака нужно лишь терпение и настойчивость. Но Меншиков также не собирался отступать. Он добился второй секретной аудиенции у Екатерины, на которой все было окончательно решено в его пользу.

В это время у Меншикова появились сильные сторонники, может быть, даже несколько неожиданно для него самого. Его матримониальные планы поддержал возглавлявший партию старой знати князь Дмитрий Михайлович Голицын, а вместе с ним – и большая часть допетровской аристократии, надеявшаяся после воцарения Петра Алексеевича вернуть прежние позиции при дворе. Активным помощником светлейшего князя Меншикова стал и барон Остерман, рациональный ум которого подсказывал, что избранный путь – сейчас единственно верный. Мощной опорой осуществления планов Меншикова был и австрийский императорский двор в лице своего посла графа Рабутина. Австрийская императорская семья всегда и открыто, и тайно сочувствовала ставшему жертвой отцовского гнева царевичу Алексею Петровичу и его сыну, великому князю Петру.

Графу Толстому приходилось гораздо тяжелее. На словах его поддерживали два первых сановника империи: канцлер граф Головкин и генерал-адмирал Апраксин. Но оба не хотели и откровенно ссориться с Меншиковым, поэтому были осторожны и часто занимали нейтральную позицию. Зато на сторону Толстого встали генерал Иван Иванович Бутурлин и шурин Меншикова, женатый на его сестре Анне Даниловне граф Антон Мануйлович Девиер. Но согласия между заговорщиками не было. Девиеру и Бутурлину больше импонировала Анна Петровна. Бутурлин говорил, что «нравом она изрядным, умильна и приемна, и ум превеликий, много на отца походит и человечеством изрядная; и другая цесаревна изрядная, только будет посердитее». Но Толстому не нравился муж Анны – голштинский герцог Карл Фридрих, смотревший на русский престол лишь как на трамплин к шведской королевской короне. Петр Толстой мечтал сделать следующей императрицей незамужнюю царевну Елизавету Петровну, при которой он мог бы стать наиболее влиятельным вельможей. Противники Меншикова сходились в одном: великого князя Петра Алексеевича нужно отодвинуть как можно дальше от престола. Можно воспользоваться его молодостью и внушить Екатерине мысль, что внуку Петра Великого сначала должно дать приличествующее его происхождению образование, для чего ему необходимо нанять учителей в России, потом на несколько лет отправить за границу, а уж только после этого женить. В отсутствие великого князя Толстой и компания надеялись уговорить императрицу передать корону Анне или Елизавете. Вроде бы все было решено, но никто из заговорщиков не решался первым изложить этот план Екатерине. Каждый мотивировал свои колебания тем, что его не пускают к императрице на аудиенцию.

Промедление обернулось для Толстого и его сподвижников поражением. 10 апреля 1727 года у императрицы началась горячка, и встреча с ней для обсуждения вопроса престолонаследия стала совсем невозможной.