Семейные ценности (СИ)

— Господи, Аддамс, умерь свою кровожадность… — инспектор остаётся непреклонным и, оглянувшись по сторонам, тихо добавляет. — Я закрыл глаза, когда ты шесть раз долбанула шокером Джозефа Деанджело, чтобы выбить чистосердечное… Тогда его причастность была налицо. Но калечить невинных людей в моём участке я не позволю.

— Твоя бесхребетность однажды тебя погубит, — философски отзывается Уэнсдэй, смерив Шепарда снисходительным взглядом.

— А тебя — твоя импульсивность, — мгновенно парирует тот. — Сколько лет я тебя знаю? Десять? Двенадцать? И все эти годы ты играешь с огнём.

— Хм, дай подумать. Это касается расследования, так как… — она выдерживает короткую театральную паузу. — Совершенно никак. Поэтому отойди и не мешай мне выполнять свою работу.

— Аддамс, у тебя в резюме написано «инквизитор», да? — Энтони с досадой теребит золотистый значок на форменной куртке, но нехотя отступает в сторону, открывая ей путь к двери. — Ладно, хрен с тобой. У тебя десять минут. И чтобы всё было чисто, без крови.

Не удостоив его ответом, Уэнсдэй возвращается в комнату для допроса — щелкает замком и проходит вперёд, гулко стуча каблуками по тёмно-серой плитке. При её появлении Уилсон, нервный и издёрганный, вжимается в спинку стула и судорожно втягивает воздух.

— Мы сыграем с тобой в одну игру, Ларри… — она вальяжно усаживается на край стола рядом с ним и тянется к миниатюрной чёрной сумочке, стоящей неподалёку. — Правила просты. Я задам всего один вопрос, и за правильный ответ все твои конечности останутся при тебе. Но если ответ меня не устроит, не обессудь.

— Да ты больная, что ли?! — глаза подозреваемого расширяются, становясь похожими на большие чайные блюдца. — Я же десять раз сказал, что не убивал чертову Карлу!

— Вопрос не в этом, — Аддамс извлекает из сумки сложенный вчетверо лист, на котором художник-криминалист подробно зарисовал татуировку возможного преступника, исходя из её видения почти шестимесячной давности. Аккуратно развернув бумагу и расправив складки, она подносит рисунок к лицу испуганного Уилсона. — Тебе знакома эта татуировка?

— Нет. Точно нет.

Но он врёт.

Уэнсдэй уверена в этом практически на сто процентов. Все невербальные признаки лжи налицо — двойное повторение отрицательного ответа, учащённое моргание и едва заметное движение головой в левую сторону.

Банальнейший пример из учебника по психологии, который она прошерстила от корки до корки ещё на заре детективной карьеры.

— Неправильный ответ, Ларри, — в голосе Аддамс звенит металл и, оставив раскрытый лист прямо перед подозреваемым, она вновь протягивает руку к сумке. — Хочу тебе кое-что показать.

Очень медленно, откровенно наслаждаясь моментом и почти физически ощущая липкий страх, волнами исходящий от мужчины, Уэнсдэй по очереди достаёт несколько предметов.

Чёрный матовый электрошокер.

Небольшой серебристый молоток.

Гидравлический болторез с красной прорезиненной ручкой.

И несколько длинных иголок с зазубренным остриём — за пятнадцать тысяч долларов умелец из Бронкса практически в точности воссоздал средневековое орудие пыток.

— Выбирай, — безэмоциональным тоном заявляет Аддамс, впившись пронзительным взглядом в светло-карие глаза.

Лицо Ларри становится белее снега.

Несколько секунд он молча хватает ртом воздух, а потом паническое оцепенение спадает — и Уилсон принимается вопить во всю глотку, выкрикивая нечленораздельные ругательства и бестолково дёргая закованными в кандалы руками. От его истеричных визгов и неприятного металлического звона наручников у Уэнсдэй мгновенно начинает болеть голова, что вовсе не способствует проявлению милосердия.

— Тогда выберу я, — ей приходится повысить голос на полтона, чтобы перебить оглушительный рёв.

Oh merda, ну зачем так визжать?

Она ведь даже ничего не сделала. Пока что.

Бледные пальцы с заострёнными ногтями почти с нежностью скользят по набору инструментов — и останавливаются на металлической ручке молотка. Аддамс с большим удовольствием предпочла бы как минимум болторез, способный за секунду избавить пальцы Уилсона от парочки ногтевых пластин… Но Шепард очень убедительно просил обойтись без крови — а содействие главного инспектора было слишком выгодным, чтобы утратить его таким глупым способом.

Пожалуй, стоит перестраховаться.

Немного поразмыслив, Уэнсдэй достаёт из внешнего кармана сумочки эластичный бинт.

— Выпрями руки, — приказывает она, сверкнув глазами в сторону практически рыдающего подозреваемого. — Живо.

Тот упрямо мотает головой и сжимает ладони в кулаки. Раздражённо закатив глаза, Аддамс предупреждающе нажимает кнопку на электрошокере — треск короткого разряда эхом отражается от стен полупустой комнаты.

— Я дважды не повторяю, Ларри.

— Пожалуйста, не надо… — едва слышно шепчет он срывающимся голосом, но подчиняется.

Уилсон покорно вытягивает прямо перед собой дрожащие руки с покрасневшими от оков запястьями.

Уэнсдэй быстро обматывает его правую ладонь эластичным бинтом и удовлетворённо кивает самой себе — теперь о чистоте допросной комнаты можно не беспокоиться.