Семейные ценности (СИ)

И хотя Аддамс ни на йоту не разделяла бурных восторгов бывшей соседки, даже она не могла не признать, что дизайн пятикомнатной резиденции выглядел почти приемлемо.

Швейцар в идеально отглаженном бордовом костюме и белых атласных перчатках фальшиво улыбается во все тридцать два зуба и распахивает перед ними дверь. Ксавье суёт ему смятую десятку, отдавая дань пафосным традициям. Они проходят в вымощенный мрамором вестибюль с двумя лифтами и огромными зеркалами от пола до потолка — Вест-Виллидж насквозь пропитан тошнотворным духом роскоши.

Энид неоднократно хвасталась, что в их доме живёт как минимум две голливудские знаменитости и с десяток восходящих звёзд.

Очередная омерзительно шикарная обитель снобов, сорящих деньгами направо и налево.

Впрочем, вполне в духе Синклер, которая готова продать душу Дьяволу, лишь бы хоть немного прикоснуться к миру славы.

— Ты выглядишь усталой… — негромко замечает Ксавье, когда они входят в лифт, отделанный красным деревом. — Можем посидеть часик и поехать домой.

— Я в порядке, — твёрдо отрезает Уэнсдэй. Его беспрестанная забота изрядно действует на нервы. Невыносимо. Словно она не беременна, а смертельно больна и с минуты на минуту отойдёт в мир иной.

— Не дуйся, я же просто волнуюсь, — он нажимает на кнопку чётвертого этажа.

Аддамс бормочет под нос отборные ругательства на итальянском.

Когда двери лифта бесшумно закрываются, Торп внезапно решает зайти с другой стороны — оборачивается к ней и делает стремительный шаг вперед, вжимая Уэнсдэй в стену. Его пальцы стискивают её запястья, резко вскидывая руки на головой.

Это немного больно.

Это невероятно приятно.

И это запрещённый прием, всегда действующий безотказно.

Уэнсдэй слегка вздрагивает, чувствуя, как близость его тела мгновенно отзывается импульсом желания между бедер. Черт бы побрал гормональный шторм, вызывающий острое возбуждение от малейшего прикосновения.

Она машинально приподнимается на носочки и тянется к губам Ксавье. Насыщенно-зелёные глаза блестят, словно пламенеющие угли, древесный аромат парфюма окутывает дурманящим облаком. Oh merda.

Но всё заканчивается также стремительно, как и началось — чуть покачнувшись, лифт останавливается на последнем этаже.

Торп самодовольно усмехается и отстраняется, чем вызывает неуемное желание вогнать парочку иголок ему под ногти.

Уэнсдэй разочарованно выдыхает — требовательная пульсация внизу живота напрочь уничтожает все прочие мысли. Не совсем отдавая отчёт в собственных действиях, она хватает его за руку, пытаясь притянуть ближе к себе. Но Ксавье не двигается с места, противится её напору… Oh merda.

Наверное, она должна винить себя за подобное развратное безрассудство. Она окончательно свихнулась, если действительно хочет заняться сексом прямо здесь. Прямо сейчас.

Но отчаянная нужда и обжигающая влажность между бедер заставляют голос рационального мышления умолкнуть. Воображение, взбудораженное мощным выбросом гормонов, услужливо подсовывает самые откровенные фантазии — бесполезные, но чувственные.

Ощущение его языка во рту, на шее с неистово бьющейся жилкой, на тяжело вздымающейся груди… Везде. Грубоватые прикосновения рук, стискивающих талию и бедра до синяков. Твёрдость напряжённого члена и глубокие толчки внутри её разгорячённого тела.

— Мы опаздываем, не забывай, — улыбается Ксавье, снисходительно глядя на её призывно приоткрытые губы.

Черт бы его побрал.

У него ещё хватает наглости издеваться над ней таким изощрённым способом.

Раздраженно дёрнув плечами, Аддамс выпускает руку Торпа и первой выходит из лифта, стараясь игнорировать учащённое сердцебиение.

Энид открывает дверь после первого же звонка. Аякс стоит позади неё, широко улыбаясь и вальяжно потягивая какой-то оранжевый коктейль.

— Мы вас уже заждались… — блондинка едва не подпрыгивает на месте от переполняющих эмоций. — Скорее проходите.

Ей явно доставляет неимоверное удовольствие выступать в виде гостеприимной хозяйки роскошной резиденции. Очередное отвратительно-пафосное зрелище.

Уэнсдэй подавляет желание закатить глаза.

— Мальчики, принесите с кухни закуски и напитки. А мы пока посекретничаем, — Энид вцепляется в её локоть мёртвой хваткой и настойчиво тянет в богато обставленную гостиную. Когда они усаживаются на белый кожаный диван, словесная диарея возобновляется с новой силой. — Нам наконец-то сделали тот столик из каталога, представляешь? Матерь божья, до сих пор не могу поверить, что всё так удачно складывается! Ну да ладно, это не так важно. Лучше расскажи, как у вас дела. Малыш уже толкается? Когда следующее УЗИ?

Аддамс слушает её вполуха, равнодушно разглядывая огромный белоснежный ковёр и ярко-малиновые тапочки Синклер, небрежно брошенные рядом. Неподалёку на светлом паркете виднеется пятно от голубой акварели, явно оставленное одним из близнецов в неконтролируемом творческом порыве.