Семейный альбом

– Если вы за три месяца не найдете ее, – сказал Боб Уэлс, – бросайте поиски. Она ведь может оказаться в Нью-Йорке, или на Гавайях, или в Канаде.

Но Лай знал, что тот ошибается, Энн поехала сюда искать любви, которой, как ей казалось, она никогда не получала от домашних. Джон был согласен с ним и теперь убежден, что видел ее в полубессознательном состоянии, завернувшуюся в фиолетовую простыню, с венком на голове, со стеклянными глазами. Вряд ли она заметила его, хотя в какой-то момент Джону показалось, что девушка узнала его. Он шел за ней вплоть до старого полуразрушенного дома, населенного целой колонией наркоманов. Запах благовоний вытекал на улицу, на ступеньках сидело человек двадцать, распевая индийские песнопения, держась за руки и тихо смеясь. Когда Энн поднялась на лестницу, они расступились, чтобы дать ей пройти, помогая подняться по лестнице, и седовласый мужчина, ожидавший на пороге, повел девушку внутрь. Это было самое странное зрелище, которое Джону доводилось видеть. Сейчас он пытался объяснить все Лайонелу и описать ее.

– Она очень похожа на Энн, но и другие тоже похожи.

Каждый день они расставались и бродили по Эшбури, а ночью возвращались в комнату отеля, снятую на деньги, одолженные у Фэй. Обычно ребята съедали где-нибудь по гамбургеру и ни разу не зашли в единственный бар гомосексуалистов. Они оставались сами по себе. Утром все начиналось снова. Фэй несколько раз приезжала к ним, но Лайонел объяснил, что она только мешает, выделяясь из толпы хиппи в своих крахмальных блузках, украшениях и чистых джинсах. Она выглядела такой, какой и была: матерью сбежавшего с Беверли Хиллз ребенка, и все разбегались от нее, как крысы. Наконец Лайонел прямо сказал ей:

– Мам, поезжай домой, мы тебе позвоним, если что-то узнаем. Обещаю.

Фэй вернулась домой и занялась фильмом. Она настояла, чтобы Вард взял сопродюсера. Муж слишком много пил, и дела шли из рук вон плохо. Он отказывался говорить с Лайонелом по телефону, когда тот звонил с сообщениями с Хейт-Эшбури, и, едва заслышав голос сына, швырял трубку на рычаг. Это сильно осложняло общение Фэй и Лайонела, и она, разъярившись, поставила отдельный телефон в своем кабинете. Дети тоже избегали Лая, опасаясь отцовского гнева. Сестры никогда не подходили к телефону, по которому он звонил, будто Вард мог узнать, кто поднимал трубку. Они подчинились отцу, а Лайонела отторгли – все, кроме Фэй, любившей сына сильнее прежнего из-за сострадания, собственного одиночества и его безумных усилий найти Энн. Она не знала, как благодарить Уэлсов за помощь Джона. Те, казалось, смирились с ситуацией и любили обоих мальчиков, чего нельзя было сказать про Варда, который не разговаривал с Уэлсами с того самого утра, как Боб выгнал его из своего дома.

Да и в жизни Варда и Фэй тоже происходили перемены. Несмотря на бегство Энн, он поехал с Грегом на суперкубок, уверяя всех, что полиция ее сама найдет, и уж когда найдет, то он ее примерно накажет, поставив в железные рамки лет на десять, пока она не образумится. Он совершенно не знал, что со всем этим делать, и просто удрал с Грегом. На соревнованиях Вард неплохо провел время, а вернувшись домой, удивился, что полиция так и не нашла Энн. В следующие недели уже и Вард ночи напролет ходил по комнате, то и дело кидаясь к телефону, поняв наконец, что все достаточно серьезно. Полицейские со свойственной им тупоголовостью сказали, что, возможно, дочери уже нет в живых, а если она и жива, то им вряд ли удастся ее найти. Тэйеры потеряли сразу двух детей, и Фэй понимала, что ей не оправиться никогда. Пытаясь унять боль, она отдалась работе, но все было безуспешно. Старалась как можно больше времени проводить с близняшками… Но девочки тоже были подавлены происходящим. Ванесса казалась еще тише обычного, и даже Валери стала более покорной и меньше красилась. Ее мини-юбки стали не такими умопомрачительными. Все будто ждали чего-то невероятного, невозможного… И с каждым днем Фэй все больше охватывал страх, что ее младшая дочь мертва.