Семейный гамбит

ГЛАВА 1

Все события, имена и фамилии вымышлены.

«… Боязнь пространства каждому знакома.

Разнится путь по числовой прямой —

Кому-то страшно выходить из дома,

Кому-то страшно заходить домой!»

( Лев Красоткин)

Мне сорок лет, из них двадцать два года я замужем. За мужем, за когда-то любимым мужчиной. Нет, я бы не сказала, что я его совсем не люблю. Что-то в душе осталось. Только вот не пойму, что? То ли остатки любви, то ли жалость, а может привычка? Как знать, как знать.

Моему мужу сорок четыре года, и он тоже двадцать два года заму…тьфу ты, женат на мне. На когда-то любимой женщине. Почему когда-то? Мне-то всё понятно, а вам объясню эту светлую мысль. Если у мужчины после 40 лет появляется молодая любовница, значит его жена перешла в категорию "когда-то любимых". Но сейчас меня эта ситуация уже не напрягает.

Два года назад я совершенно случайно, да-да-да, ну совершенно случайно, с подачи нашей соседки Зинаиды Брылькиной, и оказалась в этой ситуации. Эта самая Зинаида позвонила мне чуть ли не через час, как я ушла на работу, и затараторила, чтобы я немедленно приезжала домой, потому, как видите ли, мы заливаем соседей внизу. На вопрос, а почему она не терроризирует моего благоверного, у которого сегодня выходной, Зинаида торжественным голосом сообщила, что и стучала, и звонила, а в ответ…тишина. Я спешно приехала домой, открыла дверь своими ключами, а там… картина Репина. Вот так я и узнала, что перешла в совершенно другой разряд, в разряд обманутых жен.

Любовнице моего мужа ныне 27 лет. Ну и что? А ничего. Зато моему любовнику 25 лет. Ха-ха-ха. А что, я рыжая что ли? Нет. Натуральная, неа – не блондинка, шатенка, даже без седины. Свои собственные, слегка оттенённые. И ноги у меня не сказать, что от ушей, но от зубов точно. Есть чем гордиться. И грудью своей горжусь. Третий номер и ничуть не опустились вниз, хоть их усиленно и оттягивала одна очень симпатичная малышка, наша общая дочка Юлечка. Ну это она когда-то была малышкой. А сейчас уже учится в университете и проживает в общежитии этого же заведения. Просто сбежала от нас, из "этого дурдома", как она выразилась.

Так что я решила не отставать от своего мужа и откликнулась на заигрывания тренера по фитнесу, очень даже сексуального мальчика Андрея. А на фитнес я записалась после известных вам событий, то есть после того, как застукала своего дражайшего супруга с его..кхе..кхе.. ну и не знаю как её назвать. Вроде любовница, но она скорее похожа на пигалицу. Маленькая, худенькая, как воробей. Это я её разглядела в зеркало, в спальне. Дверь была слегка приоткрыта. Нет-нет, я не стала их оповещать о своем присутствии. Зачем? Начнутся сопли-вопли. Постой, дорогая, ты не так всё поняла. Ага-ага, не так поняла. Это она тебя соблазнила и изнасиловала, силком ворвавшись в наш, между прочим, дом. А еще, не дай бог, эта пигалица грохнется в обморок, или устроит истерику. Неееее. Я, пятясь назад, потихонечку выбралась из квартиры, аккуратно закрыла дверь ключом. И развернувшись, врезалась в Зинаиду, блин, Брылькину. Твою ж…!

– Зинаида, свет Бальтазаровна, – рыкнула я, – ты специально всё подстроила, признавайся?

Зинаида закивала головой, как болванчик:

– Ага, а чё он совсем страх потерял, думал я всегда буду молчать?

Ну понятно! Зинаида периодически, приняв на грудь, строила глазки, по очереди, всем мужчинам нашего дома. Видимо очередь дошла до моего мужчины. А он, паршивец, не оценил. И вот результат.

– Ну ты сильна, Зинаида Баклажановна. – Я покачала головой и, обойдя, нашу любвеобильную соседку гренадёрских размеров, вызвала лифт.

– Ириночка, а скажи мне, почему ты меня всё время называешь всякими непотребными отчествами. Моего батьку звали Иваном. Так что я Зинаида Ивановна.

– А мне жалко твоего батьку, Зинаида Пафнутьевна.

– Вот! Ты опять непотребство говоришь. А еще инженерша. И что это ты моего батьку пожалела, он уж давно помер. -

– Все, некогда мне с тобой тут лясы точить. – Я запрыгнула в отворившиеся двери прибывшего лифта, и поехала вниз.

Сейчас вспоминать весь этот конфуз если и не смешно, то хотя бы улыбку вызывает. А тогда, вернувшись на рабочее место, работать я не смогла. Когда до меня дошло, что предстало моим глазам, мне стало плохо. Очень плохо! Я заледенела. Внутри меня что-то умерло. В голове пульсирующей болью отбивал свой такт похоронный марш. Шли похороны моей любви. Я вдруг перестала что-либо воспринимать. Перед глазами все плыло, двоилось, кружилось, дразнилось, подмигивало. И только громкий голос моего начальника, который практически кричал мне в ухо, вывел меня из этого ступора. Сморгнув слёзы…слёзы? Я оказывается плачу? Я, которая в жизни никогда не плакала, особенно из-за мужиков, я плачу? Тряхнув головой, попыталась еще раз понять, о чем меня спрашивает Игорь Степанович – мой начальник отдела.

– Что с вами Ирина Сергеевна? Что-то случилось? На вас лица нет.

Что? На мне лица нет? Да во мне и души уже нет. Растоптали, раскатали на смятых простынях собственной кровати. И, видимо, не только тело заледенело, но и мозг впал в коллапс, потому что я брякнула: