Семейный портрет с колдуном (СИ)

В библиотеке было тепло, даже душно, но мне вдруг показалось, что меня голышом вытолкали на лютый мороз в зимнюю ночь.

- Не может быть, - произнесла я бесцветным голосом. – Этого просто не может быть.

- Возможно, какая-то ошибка, - попытался утешить меня священник.

Славный человек проверил все даты рождения в этом месяце, сравнил записи за прошлые года, но я уже знала, что всё бесполезно. Если вмешался Вирджиль Майсгрейв, то дела у Эмили Валентайн неважные. Она просто перестала существовать.

После двух часов безуспешных поисков, священник проводил меня в свой кабинет и самым внимательным образом изучил свидетельство о моём рождении.

- Подпись на вашем документе похожа на подпись прежнего настоятеля, - признал он в конце концов. - И свидетельство выглядит, как настоящее. Но записи о рождении нет. Скорее всего, кто-то халатно отнесся к ведению приходской книги. Вам надо подать заявление мэру, господину Бриену, он назначит проверку и разрешит внести изменения в книгу. У вас остались родственники, которые могут подтвердит вашу личность?

- Родители переехали из Линтон-вилля, четыре года назад, - сказала я, понимая, что мои шансы стремительно приближаются к нулю. – В прошлом году они умерли. Насколько мне известно, родственников у них не было. По-крайней мере, мне они не известны.

- А где вы жили в Линтон-вилле? Может, соседи вспомнят ваших родителей и вас?

- Вишневый переулок, - ухватилась я за этот шанс. – У нас был дом из белого камня, а во дворе – колодец.

- Думаю, вы можете съездить туда, - предложил священник, - поговорите с тамошними жильцами, с соседями, а потом вернетесь, и я помогу вам составить заявление на имя мэра. Мы сошлемся на свидетельские показания, и я думаю, что уже завтра всё разрешится.

- Да, благодарю, - пробормотала я, неловко доставая из сумочки пару монет и бросая их в кружку для подаяний.

Деньги принадлежали Вирджилю Майсгрейву, и, по сути, я не имела права их тратить. Но если граф – виновник моих неприятностей, то вполне справедливо, чтобы он и платил за расходы.

Подбодрив себя этими мыслями, я заплатила местному кучеру, хорошо знавшему город, и попросила отвезти меня в Вишневый переулок. Я быстро нашла нужный дом, и он был совершенно таким, как я помнила - стены из белого камня, круглый колодец, закрытый решеткой…

Из дома ко мне вышла молодая женщина, держа на руках двухгодовалого ребенка, который серьезно и внимательно рассматривал погремушку, сделанную из маленькой тыквы – высушенной, насаженной на палочку и расписанной яркими красками.

Узнав, кто я такая, и что мне нужно, дама посмотрела на меня с удивлением.

- Вы – дочь прежних владельцев? – изумилась она. – Кто бы мог подумать…

- Произошла путаница с моими метриками, - я пропустила ее слова мимо ушей, потому что обрадовалась, что хотя бы имя моих родителей знакомо этой милой женщине, - теперь мне надо подтверждение от соседей или родственников, что я – именно та, кем являюсь. Звучит глупо, но сами понимаете, какое неудобство это причиняет… Можно ли мне сослаться на вас в заявлении к мэру?

- О, простите, - она растерялась, - но я вряд ли смогу вам помочь. Леди и лорд Валентайны уехали из Линтон-вилля очень давно, я их совсем не помню… Этот дом купил мой дед, и он пустовал до недавнего времени…

- Как – давно? – перебила я ее совсем невежливо. – Мои родители уехали из Линтон-вилля четыре года назад. А я жила в этом доме до двенадцати лет.

- Вы что-то путаете, леди, - женщина покачала головой, и взгляд ее стал настороженным. – Мой дед купил этот дом у Валентайнов, когда еще был жив. А умер он шестнадцать лет назад. Этот дом принадлежал нашей семье, а теперь этот дом мой, все документы в порядке, не сомневайтесь.

Я открыла рот, сообразив, что дамочка приняла меня за мошенницу, претендующую на ее собственность. Но разве сама она не была мошенницей?! Каких шестнадцать лет!.. О чем она?!..

- Никоим образом не претендую на этот дом, - сказала я с трудом сдерживая негодование, - но я жила здесь, когда была ребенком.

- Вы ошибаетесь, - быстро возразила она.

- Нет, не ошибаюсь. Я прекрасно это помню. Эту решетку, - я указала на колодец, - положили, чтобы я не совала туда нос. Я очень любила бросать туда камешки, и мои родители волновались, что я могу упасть.

- Леди! – теперь женщина с трудом сдерживалась, а ребенок уронил погремушку и заревел во всю голову. – Вы ошибаетесь, повторяю вам! – молодая мама пыталась успокоить ребенка, но он плакал все сильнее. – Простите, но я вернусь в дом, - она ухитрилась поднять погремушку и сунуть ее в руки плачущему ребенку, - а этот колодец, - она тоже указала на него, - выкопал мой муж  три года назад. Сразу, как только мы поженились. И это вам подтвердит любой из наших соседей. И вообще… - она подозрительно и недоверчиво смерила меня взглядом, - слишком вы молоды, чтобы быть дочерью Валентайнов. Им было сто лет в обед. Всего хорошего!

Она пошла по направлению к дому, под рев недовольного ребенка, а я осталась стоять за оградой, осмысливая то, что услышала.