Семейный портрет с колдуном

…Самюэль целует меня всё жарче, всё напористей, и я с удовольствием ему уступаю. Он подхватывает меня на руки, несет в кровать, укладывает на подушки. Он целует меня так, словно мы встретились после тысячи лет разлуки, а завтра нам предстоит расстаться навсегда. Его ладонь на моей груди, и я распускаю вязки на корсаже, чтобы Самюэль мог приласкать меня не через ткань платья, а коснуться моей кожи. Я так жду этого прикосновения, и когда он касается меня уже безо всяких покровов, я таю, растворяюсь в этих новых для меня чувствах и ощущениях. Прикосновения ладоней, прикосновения губ – на шее, на груди, язык щекочет соски, и я не могу сдержать стона наслаждения. Наверное, это – судьба. Наверное, я и правда ждала этого человека тысячи лет – с начала сотворения мира. Я была предназначена ему, а он мне… И пусть это предназначение сбудется поскорее… Пытаюсь снять с Самюэля рубашку, но так трудно справиться с пуговицами… А мне тоже хочется прикоснуться к нему – не через ткань. Самюэль приподнимается, и я протестующее ахаю, цепляясь за него. Нет, он не должен, не может меня оставить!.. Но он всего лишь снимает рубашку – срывает её, пожирая меня взглядом, пуговицы летят на пол… Потом он опять приникает ко мне, я глажу его плечи, подставляю шею и грудь для его поцелуев… «Эмили, - шепчет он, - я с ума схожу… не могу без тебя…». «Значит, мы оба немного сошли с ума, и это чудесно…». «Я – точно спятил… и это твоя вина…». Ладонь Самюэла скользит по моему колену, поднимая подол моего платья, я раздвигаю колени, пропуская его руку выше - туда, куда благовоспитанным девицам не полагается пропускать и собственные мысли. Самюэль повторяет моё имя, целует, прижимается всё теснее. Теперь уже я кладу руку на то самое место, о котором благовоспитанным девицам не полагается даже догадываться… Пряжка поясного ремня холодит ладонь, я спускаюсь ниже, и Самюэль с присвистом втягивает воздух сквозь стиснутые зубы. «Неужели, больно?», – шепчу я с невольным лукавством и ласкаю его сильнее, наслаждаясь его твердостью, тем, что могу повелевать им всего лишь через такое почти невинное касание…