Семейный портрет в экстерьере (СИ)

Рей стало чудовищно жаль осунувшегося, помрачневшего мальчишку, в миг растерявшего весь свой прежний пыл. Каким бы агрессивным, несдержанным глупцом он не был, гоняясь за человеком без определенной цели, Рей все-таки могла его понять. Ее оставили в Алжирской глуши, и все свое детство она только и надеялась, что родители, будь они живы, все-таки одумаются и вернуться за ней или хотя бы отправят ей какую-то весточку. Это было главной причиной, по которой она училась читать: наивно мечтала, что обстоятельства мешают им вернуться, может быть, экспедиция на северный полюс или политические интриги в стране, а они скучают о ней и думают каждый день. Она училась быть сильной и смелой, старалась выживать в любых условиях, но грезила о теплых руках и сказках на ночь. Вместо них – лишь монотонные песни пустыни, надоедливый храп Платта за стенкой и ругань арабов на улице пели ей свою жестокую колыбельную.

Рей встала и потопталась на месте, разминая затекшие за время сидения в неудобной позе ноги.

- Ты ведь ничего не знаешь на самом деле, - констатировала она, - но хотел бы знать. Мне это знакомо, - она пересилила себя и протянула Рене руку в знак примирения, - я тебе не враг.

Рене неуверенно принял ее руку и встал на ноги. Стало совсем светло, и он почему-то смотрел на кольцо на своем пальце.

- Поговори с Беном, - примирительно посоветовала Рей, - он добрый, если не бросаться на него с кулаками и угрозами. Может быть, вы смогли бы найти общий язык.

Она уже забрала обратно свою руку и направилась к лестнице, ведущей наверх, когда ее догнал вопрос, брошенный ей вслед Рене:

- Зачем?

«Такие как мы должны держаться вместе».

После странного разговора на берегу Рей чувствовала тревогу и смятение, которые, впрочем, легко растаяли, стоило ей заглянуть в комнату. Идиллическая картина спящих в обнимку дочери и супруга наполнили ее мятущуюся душу ощущением тепла и уюта. Рей устроилась на оставшемся ей клочке кровати, уткнулась лицом в волосы Бена и аккуратно обняла его, стараясь не разбудить неосторожным движением. Спалось ей удивительно сладко, хотя и продлилась эта тихая гармония недолго:

Женевьева проснулась, только почуяв с первого этажа аппетитные ароматы свежего завтрака, и растолкала родителей, словно голодный птенец, требующий пищу. Рей пыталась отбиться от навязчивого внимания дочери, но тщетно: доводы о том, что Жени уже взрослое существо, способное самостоятельно раздобыть себе пропитание, не возымели должного эффекта. Встреча с остальными обитателями дома была неминуема.

Рей беспокоилась о том, что не успела толком переодеться и привести себя в порядок, но быстро поняла, что ее помятый и заспанный вид не самая главная проблема. За завтраком царила странная, напряженная атмосфера. И если вчерашнее застолье напоминало открытый военный конфликт, утренний прием пищи превратился в холодную войну. Половина присутствующих, в основном мужчины, крайне хмуро копошились в тарелках, игнорируя окружающий мир, но другая – в лице Роуз и Констанс навязчиво болтали без умолку. Роуз чувствовала себя виноватой – об этом красноречиво кричал язык ее тела и полнейшая чепуха, безустали лившаяся изо рта. Попытки положить добавки и услужить каждому гостю лишь усугубляли ситуацию. Констанс в своей нервозности и наигранном кокетстве перед женихом не уступала матери. Рей было неловко смотреть на обеих, и она предпочитала понуро молчать за компанию с остальными. Изредка, впрочем, она встречала взгляд Рене и не могла понять вложенного в него смысла, пока вдруг не услышала его обращения в своей голове.

«Извини. Ты же… слышишь меня?»

Рей покосилась на Бена, легко догадавшись, что и ему не будет трудно стать свидетелем этой вроде как приватной беседы. Но он старательно напускал на себя невозмутимый вид и даже не смотрел в ее сторону.

«Ничего» - откликнулась Рей. «Мир?»

«Мир»

«Если возможно найти твоих родителей, мы постараемся помочь. Я и сама…»

«Знаю».

- Сегодня должен приехать Финн, - тем временем вещала Роуз, не затыкаясь не на минуту, словно радиоприемник, - самолет из Афин задержали. Он там учится на археолога. Уже был в экспедициях в Египте и Индии…

Русский князь, слишком вежливый, чтобы игнорировать ее, как и все окружающие, понимающе покивал. Вероятно, слушать Роуз было все-таки интереснее, чем запутанное лепетание о грядущей церемонии из уст Констанс.

«Мог бы поддержать беседу, - отпустила шпильку в адрес Бена Рей, - ты же тоже любишь идиотские экспедиции».