Семейный портрет в экстерьере (СИ)

- Отец рассказал тебе о дедушке? – наконец-то нашла подходящие слова Рей. Жени важно кивнула, в очередной раз загнав Рей в тупик. Они были знакомы с Беном почти тридцать лет, если не считать периода разлуки до встречи в Риме, но Рей совершенно ничего не знала о его семье, а супруг не горел желанием делиться этой информацией. Он был совершенно точно убежден в том, что прошлое нужно оставлять в прошлом. Все сведения Рей были смутными доводами, обрывками воспоминаний разговоров со Сноуком в правдивости которых Рей сильно сомневалась. И отец-цыган с ручным медведем, вроде как бродивший по Балканам в поисках приключений – казался самой нереальной из всех этих историй. Да, цыган с ручным медведем, покоривший сердце потомственной аристократки и настоящей принцессы. Так не бывает. Это… это скорее для романов мадам Демерон, которыми Рей зачитывалась в юности. Впрочем, размышляя об этом, Рей все-таки вынуждена была прийти к выводу, что и ее собственная история могла показаться стороннему слушателю не меньшей небылицей. И в тот момент, когда сидя в уютном кресле самолета на пути в Рим, она грустно смеялась над собой, она еще не представляла себе, что мир окажется способен удивить ее снова.

В квартире было тихо и царил легкий полумрак из-за прикрытых ставень. Первые годы в Италии Рей совершенно не могла привыкнуть к обычаю местных жителей закрывать окна во время сиесты, но с годами и сама стала предпочитать прятаться от яркого солнца в темноте. Хотя после ослепительного райского Корфу, Рим показался ей куда более прохладным и влажным, чем раньше. Она даже умудрилась немного замерзнуть в такси и пожалеть, что спрятала в чемодан легкий плащик, прихваченный с собой.

Женевьева сразу умчалась в свою комнату, а Рей задержалась в просторной прихожей, позволяя себе, как следует прочувствовать сладость момента возвращения домой, впитать кожей все его звуки и запахи. Дом… мечтала ли она когда-нибудь, нищая сирота, радовавшаяся любому уголку, где можно прикорнуть и переночевать в безопасности, что однажды назовет своим домом роскошную квартиру в центре вечного города? Со старинной мебелью, высокими потолками и лепниной, с балконом, на который так приятно выйти в шелковом халате с чашкой кофе… С экономкой, которая собственной персоной появилась из дверей гостиной и бросилась хозяйке на шею.

- Сеньора! – радостно залепетала Франческа, задушив Рей копной своих даже в старости ярких и густых медных волос, - наконец-то вы вернулись! Я так скучала!

- Да, Фанни, - Рей аккуратно высвободилась из объятий и дружелюбно улыбнулась, - я тоже. – она деловито заглянула за спину женщины, - Бен дома?

По своей обычной привычке пожилая итальянка не смогла ответить односложно и принялась долго и сбивчиво что-то объяснять о делах, вынудивших сеньора отсутствовать дома в последние несколько дней. Она плавно перешла к мысли, что, вероятнее всего, хозяйка и Жени чудовищно голодны с дороги, а бедная Франческа не ждала их так скоро и не успела накрыть грандиозный обед к их возвращению. Спорить с ней было бессмысленно, как и пытаться остудить пламенную речь. У женщины были свои достоинства, благодаря которым она жила с ними уже больше восьми лет, но к числу недостатков, конечно, смело можно было отнести чрезмерную болтливость и суетность.

Пока Франческа грохотала посудой на кухне, Рей успела затащить чемодан в спальню и пробежаться по всем комнатам в поисках тех самых ужасных бумаг, которые не давали ей спать ночами с момента прощания с Беном. Аккуратно запечатанная папка, однако, отыскалась в кабинете, в верхнем ящике, а не на каком-нибудь видном месте. Это был хороший знак, потому что теперь у Рей появилась зыбкая надежда на то, что ее супруг, как обычно, погорячился, а после пожалел о содеянном. Однако, в документах везде уже была проставлена его витиеватая подпись. Рей застонала сквозь стиснутые зубы и плюхнулась в широкое кожаное кресло.

Черт возьми.

Ситуация оказалась намного серьезнее, чем казалось, чем Рей пыталась убедить себя в последние дни перед отъездом с Корфу. Все это напоминало глупую шутку, нелепый фарс, достойный ее мелодраматичного семейства, до тех пор, пока не обреклось в реальную плоть и кровь. И эту самую бумажную плоть она теперь сжимала в побелевших от напряжения пальцах, испытывая искреннее желание порвать листы на мелкие кусочки и швырнуть в лицо Бену при встрече.

Франческа заглянула в кабинет очень вовремя и ей даже не нужно было ничего говорить, потому что Рей и без слов знала о чем ее собирается известить экономка. Она пулей вылетела в прихожую и настежь распахнула входную дверь, по пути набирая в легкие побольше воздуха, чтобы подольше протянуть гневную обвинительную тираду, но была вынуждена проглотить подготовленные слова.

На пороге стояла незнакомая ей пожилая женщина. Она сверила Рей настолько уничижительным взглядом, словно это не она была здесь хозяйкой, а имела смелость заявиться в дом незнакомки и пройтись по ее любимому персидскому ковру грязной обувью.