Семейный позор. Мы еще увидимся, детка! Ночь Святого Распятия

— И однако, приятель, какая-то жалкая пуговица нам мало что даст… Надо бы еще выяснить, кому она принадлежит…

— Представьте себе, Чарли, я это уже знаю.

Оба ошалело вытаращили глаза, не сомневаясь, что я их разыгрываю.

— Правда? И кому же, скажите на милость?

— Дону Альфонсо.

— Перселю?

— Ему самому.

— И у вас есть доказательства?

— Вместе с пуговицей оторвался крошечный кусочек ткани от неподражаемого зеленого костюма, в котором сей достойный коммерсант принимал нас с вами за обедом, Арбетнот.

— Вы тут разговариваете как о старом знакомом о совершенно неизвестном мне типе, — возмутился Алонсо. — Хорошенький же у меня при этом вид!

Чарли засмеялся.

— Не волнуйтесь, наш друг Моралес наверняка не преминет нанести визит дону Альфонсо, и, надеюсь, он любезно прихватит с собой нас обоих.

Однако, узнав, что я уже успел побывать у Перселей, мои коллеги не стали скрывать досаду. Впрочем, Арбетнот заявил, что заслуга отчасти принадлежит и ему, ибо это он вывел меня на след коммерсантов с Куны. Я охотно согласился, и мы выпили последнюю бутылку за нашу общую проницательность. Только Алонсо все еще выглядел недовольным. И все же, я думаю, он уловил в моем голосе легкую дрожь, когда я спросил:

— А чем сегодня занимались вы оба?

Мой друг промолчал, и вместо него ответил Чарли:

— Как и условились, мы ходили в Ла Пальма допрашивать Хуана и его сестру.

— Ты спал, и мы предпочли дать тебе отдохнуть, — поспешно добавил Алонсо, — и потом, сам понимаешь, почему тебе не следовало ходить с нами…

— Ладно… Ну и что вам поведал Хуан?

— Ничего.

— Вам не удалось заставить его говорить?

— Парень успел смыться еще до нашего прихода.

— А его сестра поклялась всеми святыми Севильи, что не видела, как Хуан уходил, и понятия не имеет, где его искать. Должно быть, вы здорово напугали парня, Моралес, и он надежно спрятался в какой-нибудь дыре…

— Или же пошел плакаться Лажолету…

— А тот предоставил Хуану убежище? Очень вероятно.

Короче, не найди я той пуговицы, мы бы по-прежнему топтались на месте. Я решил, что эта маленькая удача дает мне право возглавить операцию.

— А теперь давайте решим, что делать дальше.

В первую очередь мы договорились разыскать Хуана. Проще всего было обойти все кафе, куда парень обычно заглядывал. Я предоставил Алонсо квартал Тонелерос, Чарли — весь маршрут от «Эспига де Оро» до «Карабела дель Кристо», то есть одному — западную часть города, другому — восточную. Себе же я оставил центр, и не без умысла. Расставаясь, мы решили встретиться завтра в полдень здесь же, в «Нуэва Антикера», и подвести итог. Кроме того, мы пришли к общему мнению, что, обнаружив Хуана, главное — не вспугнуть дичь, но незаметно следить за парнем днем и ночью, сменяя друг друга. Возможно, таким образом мы и подберемся поближе к Лажолету…

Но самому мне сейчас больше всего хотелось поближе взглянуть на склад Перселей. Возвращаясь на Куну, я раздумывал, каким образом войти в дом доньи Хосефы, не привлекая внимания хозяйки, равно как и ее мужа-убийцы. Устроившись в кафе почти напротив «Агнца Спасителя», я наблюдал за тем, что происходит в стане противника. Когда раздались звуки небольшого оркестра, предшествующего процессии братства «Хесус де лас Пенас», дон Альфонсо и его супруга выглянули в окошко. Но прежде чем платформу вынесли на улицу, Персель торопливо отпрянул. Через некоторое время он снова появился, что-то сказал жене, и оба окончательно покинули наблюдательный пост. Хотелось бы мне знать, что означало столь поспешное отступление! Музыканты уже почти подошли к двери дома, как вдруг она распахнулась и супруги Персель быстро двинулись в сторону Лараньи. Лучшего мне нечего было и желать. Осторожности ради (в конце концов, похожее на бегство исчезновение Перселей могло оказаться ложным маневром), я подождал, пока процессия исчезнет из виду. Причем склоненная под тяжестью креста фигура Иисуса работы Педро Рольдана произвела на меня сильное впечатление, как и статуя Скорбящей Богоматери, изваянная Мольнером.