Семейный промысел

«Надо, черт побери! Потому что либо я безумна, а значит какая, собственно, разница, либо моя родная мать была замешана в чем-то грандиозном. В чем-то покруче отмывания миллиардов долларов посредством «Протеом» и «Бифэйз». И если её убили из-за этого… — Чувство попранной справедливости подстегнуло её совесть. «Ладно, — сказала она себе. — Извольте. Только после себя-с». — Она неприятно хихикнула и щелчком открыла медальон, почти ожидая увидеть фотографию женщины или картинку, или любое иное подтверждение того, что ей давно пора лечиться…

Сначала узор попытался вырвать ей глаза из глазниц, а потом сарай исчез.

Мириам задыхалась. Студеный воздух, пульсация в голове… но все не так плохо, как в прошлый раз.

— Ух ты! — Она бережно сунула медальон в левый карман, затем достала диктофон. — Начало записи: среда, шестнадцатое, восемь вечера. Темно… здесь. Где бы оно ни было это чертово «здесь». И градусов на десять холоднее.

Она неспеша огляделась. Повсюду топорщились деревья. Она стояла на пологом склоне, впрочем, достаточно крутом, чтобы объяснить причину прошлого падения.

— Никаких признаков людей. Не поискать ли стул. Гм. Пожалуй, не стоит.

Она глянула вверх. В свете неполной луны виднелись гонимые ветром кучевые облака. Фонарь она не включала. «Ни к чему привлекать внимание, — напомнила она себе. — Осмотрись немного и тут же домой».

— Я — астронавт, — прошептала она в диктофон. Она шагнула вперед, к большому вязу, чувствуя как покачнулся рюкзак за спиной. Застыла, огляделась, затем опустилась на колени и аккуратно вдавила в лиственный гумус черепок, взятый в сарае, обозначив таким образом точку прибытия.

— Во время первой высадки на Луну, Нейл и Базз пробыли там всего лишь восемь часов. Из них — лишь четыре на самой поверхности, за два выхода. А это станет моей лунной прогулкой.

«При условии, что я сдуру не застрелюсь, — напомнила она себе, — или не застряну здесь навсегда». Она захватила с собой спальный мешок, палатку, аптечку и пистолет Бена (на всякий случай, но из-за него ей было не по себе). Но всё равно она не чувствовала себя как дома. Она чувствовала, что находится в диком лесу, а лес для Мириам не родные пенаты. В особенности если по нему бродят какие-то вооруженные мужики и пытаются её пристрелить, словно начался охотничий сезон, а еврейки-разведенки не попали в число запрещенных к отстрелу биологических видов.

Мириам отсчитала десять шагов вверх по склону, остановилась и, затаив дыхание, прислушалась. Воздух сырой и прохладный, как в речном тумане. Слушать было нечего: ни шума уличного движения, ни отдаленного гула поездов или реактивных самолетов. Далекое птичье уханье, видимо, совиная охота, и больше ни гу-гу.

— По-настоящему тихо, — прошептала Мириам в микрофон. — Ни разу в жизни не слыхала такой тишины.

Она поежилась и огляделась. Затем вынула фонарик и залила светом деревья, которые тут же отбросили черные вытянутые тени. «Вон он!» — воскликнула она. Еще пять шагов и она нашла на куче подгнившей листвы свой коричневый вертящийся стул, насквозь промокший и разломанный. Она перевернула его, подняв за ножки, поставила наземь и обняла, словно вернувшегося любовника. «Ура!»

В голове били куранты, но Мириам была вне себя от радости.

— Я нашла его, — поделилась она радостью с диктофоном. — Я нашла стул. Значит место то же самое.

Однако стулу хорошенько досталось, едва не рассыпался. Мало того, что он и так был ветераном сэконд-хэнда, так теперь еще провел ночь в дождливом лесу — естественно, ему это не пошло на пользу.

— Значит всё это реально, — спокойно сказала она. — Я не схожу с ума. Возможно это конфабуляторный бред, но тогда я брежу чертовски последовательно… — Она покачала головой. — Сюда приходила моя родная мать. Или отсюда. В общем, как-то так. Однако её зарезали и никто не знает кто и зачем это сделал.

Этот факт вернул её к реальности. В нем слышались отголоски её собственной ситуации, намекая на телефонные звонки с угрозами и прочие неулаженные дела. Она вздохнула и вернулась по своим следам к черепку. Помассировав кожу головы, она уселась на отмеченное место, спиной к стоявшему неподалеку вязу.

Нажав клавишу «стоп», она запихнула диктофон в набедренный карман, вынула медальон и затаила дыхание.

В ночном лесу раздался хруст ломающихся ветвей. Струхнув, Мириам щелчком открыла медальон и сосредоточилась на его внутренностях, настраиваясь на грядущее похмелье — ей не очень-то хотелось оставаться на ночь в лесу… Во всяком случае, без определенной подготовки.

* * *

На следующее утро она позвонила Энди в «Геральд» и получила вознаграждение за опубликованную в бизнес-приложении статью о венчурных фирмах — добрая половина её месячного дохода. Также ей обещали выделить еженедельную колонку, если её статьи будут достаточно хороши. Затем Мириам взяла себя в руки и позвонила Полетте. На пятом гудке она уже собралась с духом, чтобы надиктовать сообщение на автоответчик, но тут Полетта подняла трубку.

— Алло? — в голосе Поли слышалась нерешительность, что было ей не присуще.