Семейный вопрос в России. Том I

* В таблице умножения все отчетливо, и, написав: "5x6 = 30", не приходится стирать резиною написанное, но все органическое ео ipso не арифметично, и это выражается в том, что оно не предусмотримо, не исследимо, не доказуемо и совершается, даже когда не может себя оправдать. Тайна жизни выше тайны суда. Судим мы - рационально: а жизнь имеет корни событий в себе - под спудом, вне ratio. Посему-то "арифметика о браке" и ломалась всегда или ломала брак: здесь должны быть выработаны мудрейшие принципы, или уже самая сложная, почти необозримо сложная сеть правил, каждогодно и каждоместно дополняемая новыми случаями и столкновениями жизни, разобранными мудрейшими людьми. Как принцип я дам: "Брак кончен - когда супружеское сожитие окончилось без надежд или возможности восстановления"; как сеть правил я дам: "Супружество кончилось и формально расторгается, или и без расторжения одному из супругов дается другой, в случаях: 1) неизлечимой болезни, 2) сумасшествия, 3) бегства, 4) доказанного жительства жены в дому холостого человека, 5) проституции или обращения к ней, 6) хронической жестокости или грубости, продолжающейся более года, 7) преступления, лишающего чести" - и проч. и проч. Таким образом, закон должен быть краток и общ (принципиален) до почти слияния с отсутствием закона или чрезмерно подробен; должен походить или "на принцип свободной торговли", приведший Англию после Адама Смита к промышленному процветанию, или на "покровительственную систему" гениального Кольбера, приведшую к такому же процветанию Францию. Но в браке Европы, но для христианского супружества мы имеем что-то похоже на "румынское законодательство", не то списанное у римлян, не то у цыган; мы имеем как бы детские принципы "обмена вещами Франциска Ассизского с Фомою Кемпийским", принятые в таможенный устав, морской и сухопутный, целого европейского континента. Таковы-то суть перешедшие в "Кормчую" "правила Василия Великого о супружестве", - правила прежде всего никогда не жившего в супружестве и супружества никогда не наблюдавшего человека, самая суть жизни и добродетелей которого заключалась в воздержании от супружества. Мог ли бы Кольбер, хоть он имел и гениальный ум, написать правила "охоты на бизонов", а Соколиный Глаз, воспетый Купером, хотя он тоже имел гениальный глаз, мог ли бы предначертать и обусловить для Франции производство гобеленов и фарфора? В. Р-в.

** Да ведь выше "тайной"-то было вовсе не это. Но теперь автор перевернулся на другой бок, и мы невольно должны выслушать и разобрать вторую линию его бреда. Автор в "чине" написал невозможное задание: "Покори Италию, не проливая крови"; но, по его мнению, произносит это так выразительно, что все должны быть растроганы, и, так сказать, Италия не может не пасть в руки Суворова, - "не смеет не пасть", добавляет повелитель. Переменяя метод критики, мы спросим: "Ну, а что, если Италия не покоряется, супруги - разъезжаются и после венчания, то, стало быть, магической-то силы в словах его и не содержится?" Вы говорите о микстуре: "Должна подействовать"; но я отвечу: "Если, однако, не действует - то, стало быть, и не могла подействовать, не содержит в себе силы". В. Р-в.

*** Воспользуемся обмолвкой автора, что это священный обряд, что не одно и то же с таинством. В. Р-в.

**** Выше было "священный обряд", а здесь "принятие благодати святого таинства". Автор стучит, как костяшками на счетах, словами "обряд" и "таинство" и, может быть, в самом деле внимательнее считает на счетах, чем пишет богословско-публицистическое рассуждение. Но автор должен бы привести, однако, конечно, не может привести ни из одного компетентного богословского труда доказательства, что в венчании происходит низвождение благодати на брачащихся. Ни в Кормчей, ни в Катехизисе, ни в догматических и исторических трудах об этом нет ни слова, - и венчание есть в точности только обряд и нисколько не таинство. В. Р-в.