Семейный заговор

Однако за три года до второй мировой войны у Шолто прихватило почки, и он угодил на три недели в больницу. Тогда-то природа-мать и сыграла одну из своих злых шуток. Грейс и Хэриет посетили благотворительный вечер в соседнем военном гарнизоне без традиционного присмотра со стороны Шолто. Грейс повеселилась в меру, а Хэриет вскружил голову подвыпивший молодой ирландский офицер-танкист. Она приняла лишнего и, захмелев, постепенно почувствовала себя свободной и целиком отдалась развлечениям. В итоге тот самый офицер соблазнил ее на заднем сиденье своей машины, пока Грейс танцевала с Полом Джоунсом. Хэриет была на седьмом небе от нового для нее удовольствия, но не доверилась Грейс и последующие три недели кряду встречалась со своим возлюбленным в лесочке на берегу реки. Сестра ни о чем не подозревала, чего нельзя сказать о Грэдидже, чутье которого за двести ярдов подсказывало, что рядом занимаются любовью. За день до того, как Шолто выписался из больницы, подразделение, в котором служил тот офицер, было отправлено на Ближний Восток. Хэриет больше никогда не видела возлюбленного и не получила от него ни одной весточки. Грейс она оставила в неведении, но когда ей самой стало ясно, что приключение не прошло бесследно, она рассказала обо всем Шолто. Реакция последнего была однозначной — удостоверившись, что Грейс не было дома, он начал рвать и метать, а потом быстренько отправил Хэриет надолго в гости к своему закадычному дружку в Нортумберленд. Там она благополучно родила и выхаживала ребенка в течение двух дней. Потом ребенка у нее забрали навсегда, не сказав, где и у кого он будет воспитываться.

Лишь много лет спустя Хэриет раскрыла свою тайну Грейс. К тому времени ирландский офицер уже погиб в танковом сражении под Тобруком.

Все это рассказала Джорджу миссис Грэдидж, а он передал Бланш. С особым злорадством миссис Грэдидж подчеркнула, что, несмотря на всю скрытность Шолто и мисс Грейс Рейнберд, эта тайна давно вышла за пределы дома.

В заключение миссис Грэдидж намекнула, что для внимательного слушателя у нее еще найдется что рассказать. И вовсе не потому, что она любила делиться сплетнями и скандальными историями. Иногда, например, Хэриет и ее любовник находили убежище в старом рыбацком шалаше, где Грэдидж держал солому. Туда же с этой целью заглядывали и многие другие. Миссис Грэдидж готова рассказать, кто. Но Джордж не мог все это выдержать и буквально удрал в «Аббатскую Митру», где заглушил неприятное ощущение во рту только после трех порций виски.

Вспоминая об этом за чашечкой кофе и тостом с джемом, Джордж подумал о Хэриет. Она ведь давно умерла, а он зачем-то роется в ее жизни, ищет факты для Бланш. Ему опять стало противно. Звезды что-то напутали. Подобная судьба и работа наверняка были предназначены кому-то другому. Тому, кто мог подхихикивать таким, как миссис Грэдидж, получая от этого удовольствий. Какой-то идиот там, наверху, перепутал карточки в картотеке, и в результате на его долю выпала эта мерзкая обязанность. Если бы у него было право выбора, то уж он бы нашел работу более романтическую и достойную… Например, он бы не отказался от роли того ирландского офицера-танкиста, конечно, за исключением финала со смертью храбрых. Еще не дурно было бы побывать в облике секретного агента, изощренного, тонкого ценителя иностранных красоток, старинного фарфора и нэцке, или все равно чего. В своем воображении он, рискуя жизнью, спасал томящихся в неволе красавиц, принимая от них впоследствии соответствующую благодарность, спешил на помощь сирым и слабым, боролся с тиранией и изобличал подлость.

Он взглянул туда, где притих Альберт на своей подстилке, и возмущенно воскликнул:

— Какого черта ты там делаешь?

Альберт жевал утреннюю «Дейли Мейл», которую принес незадолго до этого.