Семейный заговор

— Они сами не все знают. Сколько, по-вашему, людей на земле, мисс Рейнберд? Миллиарды. Вашим брату и сестре дано знать многое, о чем вы даже и не догадываетесь, но им придется затратить время, чтобы найти вашего племянника. Окиньте мысленным взором нашу планету. Представляете, каких усилий это потребует даже при их возможностях? В потустороннем мире люди легко находят своих любимых и близких: их связывают эфирные духовные волны. Но не так-то просто найти в толпе человека, когда вы не представляете, как он выглядит, а он ничего не знает о вас. Сейчас у нас именно такая ситуация. Впрочем, не стоит волноваться — они постараются, и Генри поможет им. Ну что, проверим, как там у них дела?

Мисс Рейнберд кивнула. На мгновение ее охватило острое желание задать мадам Бланш несколько каверзных вопросов. Но она быстро взяла себя в руки. В конце концов, это было делом чести, по крайней мере на сегодняшний день. Поэтому на время необходимо отказаться от присущего ей скептицизма и привычки к логическим схемам.

С волнением мисс Рейнберд наблюдала за мадам Бланш. С ней происходили уже знакомые превращения: лицо напряглось, дыхание участилось, руки сжали нитку жемчуга. Тут она вспомнила, как мадам Бланш в ужасе застыла у подножия лестницы, с которой упал Шолто, а потом мысленным взором увидела мальчика с птицей на руке…

— Это ты, Генри? — медленно спросила мадам Бланш низким голосом.

— Да, это я, — мужским голосом произнесла мадам Бланш. Этот голос был уже знаком мисс Рейнберд.

— Боже мой, Генри, да у тебя рот до ушей. Обычно ты такой серьезный, почтенный господин.

— Я счастлив, оттого и улыбаюсь, — ответил Генри. — Разве ты не чувствуешь, Бланш, эти теплые вибрации? Они повсюду, и они исходят от твоей подруги, мисс Рейнберд. Ее разум успокоился, в сердце пришел мир, теперь она знает, куда идти. Передай ей, что мы так рады за нее.

— Вы слышали, мисс Рейнберд? — спросила мадам Бланш.

— Да, мадам, — ответила она, не зная, сердиться ей или нет на то, что ее назвали подругой мадам Бланш.

К ее изумлению, Бланш заметила:

— Ты не должен называть мисс Рейнберд моей подругой. Я ее проводник. На дружбу можно претендовать тогда, когда ее принимают.

Генри хохотнул.

— Нам отсюда ваши социальные различия кажутся такой ерундой. Вы обязательно подружитесь.

— Может быть, Генри. Но сейчас нас заботит совсем иное. Почему это вдруг, Генри, ты закрыл дорогу и встал в тени?

— Потому, что слово всемогуще, Бланш. Ему не нужен свет, чтобы оно обрело знание.

— Ты хочешь сказать, они не придут?

— Да, сегодня они не придут, Бланш. Теперь поступки мисс Рейнберд покажут, насколько искренне она их любит. Когда понадобится, они придут на помощь, но не ждите внезапного чуда. Настоящие чудеса — лишь результат веры и взлелеянных желаний наших любимых.

Мадам Бланш засмеялась.

— Ну ты загнул, Генри. То есть, ты имеешь в виду, они пока не во всем разобрались, но поделятся с мисс Рейнберд всем, что знают, и будут поступать так и впредь?

— Именно так, Бланш. Видишь ли, — торжественным голосом продолжил Генри, — они пока не достигли Высшего Света и многое им недоступно. Но они обязательно придут к Высшему Свету, все в конце концов приходят туда. Ну а пока у них есть свои трудности. Но мисс Рейнберд не должна падать духом: если она пойдет к ним, они ей помогут.

— Генри, — твердо сказала мадам Бланш, — хватит говорить загадками. Как она может пойти к ним?

— Я имею в виду их могилу, Бланш. Рядом с ней она обнаружит имя ребенка, которого ищет. Но ребенок жив. Весной она положила туда нарциссы, а летом — чистые белые розы. «Позволяю младенцам прийти ко Мне, ибо их есть Царствие Небесное». Спроси, говорит ли ей это о чем-нибудь?

Хотя в комнате было тепло, мисс Рейнберд почувствовала, как по спине пополз холодок.

Мадам Бланш спросила:

— Вы понимаете, о чем идет речь, мисс Рейнберд?

— Да, да… насчет цветов все верно. Но ребенок умер, его похоронили…

Генри перебил:

— Один умирает, другой живет. Тело исчезло, а имя осталось. Видишь мужчину, Бланш?

С раздражением, неприятно удивившим мисс Рейнберд, Бланш отрезала:

— Я ничего не вижу, Генри.

— Попробуй еще раз.

Мадам Бланш подняла руки к вискам и с силой сжала их, пальцы ее слегка дрожали. Она негромко вскрикнула и сказала:

— Теперь вижу, Генри.

— Опиши мисс Рейнберд, что ты видишь.

— Картинка не очень четкая, Генри. Он то появляется, то пропадает. И рядом с ним что-то… Да, теперь гораздо лучше… Это автомобиль, Генри. Похоже, старая модель…

— Да бог с ней, с машиной. Опиши человека.

— На нем военная форма, темного, скорее шоколадного цвета. Да, очень симпатичный. Ему чуть больше тридцати. Машина белая…

— Спроси мисс Рейнберд, какого цвета у него должны быть волосы. Он без фуражки. Спроси ее.

— Если это тот, о ком я думаю, его волосы должны быть черными как вороново крыло, — резко ответила мисс Рейнберд: вся эта сцена пробудила в ней далекие и весьма неприятные воспоминания.

Вдруг мадам Бланш в отчаянии воскликнула:

— Что происходит, Генри? Все исчезло, и ты тоже уходишь. Генри… Генри!