Семейство Майя

Спустя несколько недель, в первые дни нового года, «Иллюстрированная газета» писала под рубрикой «Светская хроника»: «Наш видный спортсмен сеньор Карлос да Майа и наш друг и сотрудник Жоан да Эга вчера отбыли в Лондон, откуда вскоре направятся в Северную Америку; далее они намерены продолжить свое интересное путешествие и посетить Японию. Многочисленные друзья явились на борт «Тамар» проводить наших славных туристов. Среди провожающих были: посол Финляндии и его секретарь, маркиз де Соузелас, граф де Гувариньо, виконт де Дарк, Гильерме Крафт, Телес да Гама, Кружес, Тавейра, Виласа, генерал Секейра, известный поэт Томас д'Аленкар и другие. Наш друг и сотрудник Жоан да Эга, обмениваясь с нами последними shake-hands, обещал описать нам свои впечатления о Японии, об этой чудесной стране, откуда к нам приходят солнце и мода! Это добрая весть для всех, кто ценит острый глаз и острый ум. Au revoir!»

После этих благожелательных строк (написанных не без помощи Аленкара) первые известия о «путешественниках» содержались в письме, отправленном Эгой Виласе из Нью-Йорка. Само письмо было коротким и чисто деловым, но к нему был добавлен постскриптум, озаглавленный: «Общие сведения для друзей». В нем говорилось о тяжелом плавании из Ливерпуля в Нью-Йорк, о постоянной грусти Карлоса, о Нью-Йорке в снегу, под сверкающим солнцем. И было еще написано: «Мы опьянены путешествием и намерены бороздить нашу тесную Вселенную, пока не выветрим наши печали. Мы хотим посетить Пекин и проехать вдоль Великой Китайской стены; пересечь Среднюю Азию, Мервский и Хивинский оазисы и попасть в Россию; оттуда через Армению и Сирию доехать до Египта, омыться в водах священного Нила; потом отправиться в Афины, почтить в Акрополе Минерву; навестить Неаполь; окинуть взглядом Алжир и Марокко и наконец в середине семьдесят девятого года расправить усталые члены в постелях Санта-Олавии. Не буду больше царапать пером бумагу, уже поздно, а мы идем в оперу на «Севильского цирюльника» с Патти. Крепко обнимаем всех наших друзей».

Виласа переписал эту часть письма и носил с собой в бумажнике, показывая верным друзьям «Букетика». Все восхищенно одобрили столь прекрасный и рискованный маршрут. Лишь Кружес, в страхе перед необъятной вселенной, грустно промолвил: «Они сюда не вернутся!»

Однако через полтора года прекрасным мартовским днем Эга появился на Шиадо. И вызвал настоящую сенсацию! Возмужавший, покрытый загаром, весьма изысканно одетый, он блистал остроумием и сыпал рассказами о приключениях на Востоке; в искусстве и поэзии он не признавал теперь ничего, что не пришло из Японии или Китая, и объявил о большой книге, «его книге», в жанре героической хроники и с подобающе строгим заглавием: «Путешествие по Азии».

— А где Карлос?..

— Карлос остался в Париже, в роскошной квартире на Елисейских полях, и ведет жизнь мецената эпохи Возрождения…

Однако Виласе, посвященному в тайны семейства Майа, Эга открыл, что Карлос еще не оправился от своего потрясения. Он живет, смеется, правит фаэтоном в Булонском лесу, но в глубине его души лежит тяжелое и черное воспоминание об «ужасной неделе».

— И все же годы идут, Виласа, — добавил он. — А с годами проходит все, если это не Китай…

Прошел и этот год. Рождались и умирали люди. Созревали злаки, опадали листья. Прошли годы.

В конце 1886 года Карлос приехал на рождество в расположенное близ Севильи поместье своего парижского друга, маркиза Вилья-Медина. Из этого поместья под названием «Уединение» Карлос написал Эге в Лиссабон, извещая, что после почти десятилетнего изгнания он решил вернуться в старую Португалию — взглянуть на деревья Санта-Олавии и на чудеса Авениды. К тому же у него есть потрясающая новость, которая поразит Эгу, и, если ему любопытно поскорей узнать ее, пусть приезжает с Виласой в Санта-Олавию: там они насладятся дружеской беседой и вкусной свининой.

«Он женится», — подумал Эга.

Уже три года (со времени последнего посещения Парижа) Эга не видел Карлоса. К несчастью, поехать в Санта-Олавию он не смог, ибо лежал в номере отеля «Браганса» с ангиной после необычайно милого ужина у Силвы в ночь Поклонения волхвов. Но Виласа повез в Санта-Олавию письмо, где Эга, жалуясь на ангину, умолял Карлоса не объедаться свининой на берегах Доуро, а поспешить в столицу с великой новостью.

Карлос пробыл в Санта-Олавии недолго, и ясным, тихим утром в январе 1887 года друзья наконец завтракали вместе в ресторане отеля «Браганса», поглядывая в окна, выходившие на реку.

Уже оправившийся от ангины Эга сиял и, как всегда, пребывая в возбуждении, смаковал кофе и ежеминутно вставлял монокль, восхищаясь Карлосом, который «нисколько не изменился».

— Ни седины, ни морщинки, ни следа усталости!.. А все Париж, мой милый!.. Лиссабон изматывает. Посмотри на меня — ты видишь вот это?

И он тонким пальцем указал на две глубокие морщины по обе стороны рта. А более всего его удручает лысина: она появилась два года назад, а теперь уже видна вовсю.