Максимилиан махнул рукой, прошёл вперёд, сел на кушетку и с облегчением выдохнул. Потом подумал и махнул рукой повторно.
– Рассказывай.
Виола осталась стоять поодаль. Непонятно ведь, нужно его утешать или ругать.
– Да вот как-то вышло… – Он замялся.
– Дорогой, говори, я вся изведусь, пока ты решишься!
– Ладно. Господин Бослонцев не желает жениться!
Некоторое время в комнате было совсем тихо.
– Подробнее, – ледяным тоном приказала Виола.
– Ну, я с ним говорил… только что. Конечно, первым делом подтвердил, что поставки начнутся уже с той недели, банк для расчётов привлечём его, и с рекламой он тоже поможет. А потом я поинтересовался насчёт его планов. Ну, насчёт семьи. И он сказал, что в ближайшее время не планирует жениться. Ни вообще, ни моей дочери в частности.
Максимилиан снова вздохнул.
– А почему речь зашла о наших дочерях? – В женском голосе звенела сталь.
– Ну ты же сама сказала, что он женится на нашей дочери. Я и спросил. Ну, хочет ли он.
– Ты спросил? Но зачем?!
– Но почему нет? И выяснил, что он не хочет!
– Хочет! Но сам пока об этом не знает!
У Максимилиана и челюсть отпала.
– Как не знает? Я был уверен, что ты с ним этот вопрос обговаривала. Иначе бы… я что, выходит, заговорил с ним о женитьбе, когда он… когда я…
Виола оттаяла.
– Дорогой, не волнуйся так.
Она в своём шуршащем пеньюаре подошла и присела рядом. Ласково погладила по плечу, прикоснулась к пунцовой от переживаний щеке.
– Просто вы, мужчины, так устроены. Сами не понимаете своего счастья. Вот скажи, ты был со мною счастлив?
– Каждый день нашего брака! – вскричал Максимилиан.
– Вот. А ведь тоже не хотел жениться.
– Как не хотел? Я не хотел? – искренне удивился тот.
– Именно. – Виола коротко поцеловала мужа в губы и отодвинулась. – Не помнишь?
– Да как же не хотел? Я же сделал тебе предложение. Я, не ты.
– Сделал.
Он нахмурился:
– Совсем ничего не понимаю.
Виола продолжала с любовью смотреть мужу в лицо.
– Вот это и есть задача женщины, дорогой.
– Какая?
– Сделать так, чтобы мужчина всегда был уверен, что женился по собственной воле.
Стало тихо, разговор сам собой иссяк.
Максимилиана эти женские штучки не очень волновали. Он куда больше переживал, что поставил себя в неловкое положение, заговорив о браке. Теперь господин Бослонцев будет думать, что его хотят окрутить, да ещё кто? Максимилиан! Мужчина, собрат!
– Подожди-ка, – Максимилиан вдруг нахмурился. – А чего тогда он глаза пялил на мою дочь? Да я это терпел только потому, что думал, будто он жениться собирается. Иначе я бы сразу пресёк! Так смотрел на Нинель, будто она этим его десертом с ног до головы намазана.
– Не волнуйся, дорогой. И не бери в голову. У тебя ведь и без этого полно забот. Ферма, заказы, поставки, счета… Позволь мне заняться домом и детьми. Ты же знаешь, я справлюсь.
Подумав, Максимилиан согласился. И правда, пусть женскими делами занимаются женщины, а мужскими займётся он. Непросто быть главой семейства, а тем более такого большого, а тем более, когда вокруг одни женщины! Каждую обеспечь, о каждой позаботься! Адский труд.
На том и порешили.
И даже когда прошёл месяц, а Эрим не появился, хотя Виола утверждала, что он не выдержит и приедет, Максимилиан не лез ни с вопросами, ни с комментариями.
Тем более жена напоминала фурию, стоило об этом упомянуть.
– Ну, если сено не идёт к корове, корова идёт к сену! – в конце концов заявила Виола, а коров она упоминала в крайне редких случаях, как последний аргумент.
В этот миг Максимилиан даже пожалел своего будущего зятя, в чьём статусе отчего-то больше ни капли не сомневался. Всего на миг.
А после обрадовался – давно пора ввести в их семью мужчин. Пусть тоже страдают, не всё же ему одному лямку тянуть, а моложе он не становится.
Утро началось как обычно. Буднично и скучно.
Нинель умылась, оделась и вышла к завтраку. Заказала омлет – он хоть и не сладкий, но такой текстуры, что не нужно жевать.
День планировалось провести не без работы, конечно, но зато на ужин обещали заказать из города торт в честь местного конкурса акварельного рисунка, выигранного Измой. Недавно она присоединилась к Марии в уроках живописи, но мгновенно обогнала старшую сестру и даже посрамила. Рисунок был на самом деле хорош, на нём белели облака и расстилались поля, полные пасторальной нежности. Он был так хорош, что теперь висел на одной из стен гостиной, так и притягивая взгляд.
Рисунок хорош, а торт – ещё лучше, вот как рассудила Нинель.
И всё было хорошо, пока не появилась мама. Виола была разгневана, поэтому не улыбалась, только молнии из глаз метала. Максимилиан тоже сурово хмурился.
Впрочем, дочери их не боялись. Конечно, придраться можно к любому поступку, но в последнее время никто ничего ужасного не натворил.