Семен Бабаевский. Собрание сочинений в 5 томах. Том 1

А вдали в знойную дымку, как в газовый шарф, кутался Машук, похожий на огромный шатер из зеленого бархата. И чем ближе подъезжал Сергей к этому шатру, у основания которого белой террасой лежал город, тем отчетливей были видны горы — они точно шли навстречу. Вот встала у дороги Шелудивая в своем диком наряде с совершенно голыми, в беспорядке торчащими камнями. И только успел Дорофей как следует рассмотреть эту странную взъерошенную гору и при этом не без резона заметить: «А ты погляди на нее, какая она есть паршивая горка, просто и не горка, а один срам», — как Бештау уже встала на пути и заслонила собой все небо. Теперь она повернулась лицом на юг, и отроги ее раскинулись вширь, как крылья взлетающей птицы, — так Сергей уже до самого Пятигорска ничего не видел, кроме нее. На Бештау расстилался лес малахитового оттенка, тянулись курчавые заросли, блестели на солнце травянистые поляны, темнели прорези ущелий или краснели скалы с орлиными гнездами. А рядом с шоссе блестели рельсы и бежали столбы, опутанные медной, горящей на солнце проволокой: с ветром и шумом пронеслись зеленые вагоны электропоезда, и Дорофей насторожился, покрепче подобрал вожжи, ибо лошади неожиданно шарахнулись в сторону. Совсем близко забелел изгиб Подкумка; поплыла перед глазами полосатая труба над просторным полем аэродрома; по обе стороны побежали сады, строения, заборчики из досок, выкрашенные известью…

Дорофей ехал шагом. Но когда колеса запрыгали по мостовой, он погнал лошадей, как бы желая на деле убедиться, хороша ли в этом городе мостовая… Нельзя сказать, чтобы она была очень хорошая! В двух или трех местах тачанку так тряхнуло, что Дорофей, беспокоясь о колесах, выругался и попридержал лошадей. Сергей ухватился за поручни и не смотрел по сторонам. Когда же колеса плавно покатились по асфальту и Дорофей, добродушно улыбаясь, сказал: «Да! Вот это, черт возьми, роскошная дорога», — Сергей поднял голову и увидел Машук совсем близко. Гора, местами уже пожелтевшая, до половины поросшая мелким кустарником, возвышалась прямо перед ним, и весь город лежал у ее подножия: улицы, дома, каштановые аллеи — все устремилось к ее вершине и, как бы не в силах взять такой высокий подъем, остановилось на зеленом склоне.

Пока Сергей любовался видом горы Машук, заметив на ее вершине гуляющую парочку, которой не было решительно никакого дела до того, кто там ехал на тачанке; пока рассматривал город, тихий и немноголюдный, где все располагает к отдыху, где даже милиционеры, подражая курортникам, стоят на постах в ослепительно белых костюмах; пока тачанка катилась по проспекту, с двумя рядами тенистых каштанов, под развесистыми ветками которых, как под крышей, бегали игрушечные на вид вагончики трамвая, — Дорофей тем временем успел разузнать у прохожих, на какой улице находится Дом колхозника.

В просторный двор, покрытый асфальтом, Дорофей влетел бодрой рысью, приветливо улыбнулся дворнику, отворившему ворота, как бы говоря этой улыбкой: «Дедусь! Видал, как умеют ездить устьневинцы?» Он описал тачанкой круг и поднял такой шум, что из коридора выбежала молоденькая, в белом переднике девушка. Дорофей тотчас ее заметил, улыбнулся и ей, даже успел подморгнуть: дескать, чего так смотришь? Мы еще и не такие круги умеем описывать!

Как только тачанка остановилась, Дорофей молодцевато спрыгнул на землю и стал распрягать лошадей, а Сергей пошел к девушке в белом переднике, чтобы узнать у нее, есть ли в таком просторном дворе кран с водой. Поговорив с девушкой, Сергей узнал не только о том, что в Доме колхозника есть и кран и умывальник, а также и о том, что его собеседница не просто девушка в белом переднике, а дежурная, — потому-то и стояла она на пороге вызывающе гордо, как только и могут стоять один лишь дежурные гостиниц, когда у них все номера заняты на год вперед. И выбежала она во двор не ради девического любопытства. Нет, девушка в белом переднике, с нежно-голубыми глазами торопилась предупредить приезжих, что в Доме колхозника «на данный отрезок времени вся наличность коек и номеров занята». Сергей поспешил заверить девушку, что наличность коек и номеров его вовсе не интересует, ибо спать возле тачанки, когда под тобой лежит пахучая трава, куда приятней, чем в душном номере. Тут нежно-голубые глаза вдруг заметили звездочку, блестевшую на груди у приезжего; строгое, неприступное лицо дежурной озарилось приятной улыбкой, глаза сделались еще более нежными и голубыми, а в голосе появились трогательно-ласковые звуки.

— Вы — Герой? — спросила она.

— Гожусь и в герои! А что ж?

После этих слов Сергей так посмотрел на дежурную и так значительно повел своими широкими бровями, что бедная девушка почувствовала какое-то сладкое кружение в голове.

— Герой. А я вам такое наговорила. Но вы не беспокойтесь. У нас есть бронь. Я только позвоню и согласую.

— Кому вы хотите звонить?

— А Маргарите Федоровне.

— Кто такая Маргарита Федоровна?

— Да разве вы не знаете? Ее все знают. А как она обрадуется!

— Чему же, собственно, радоваться?

— Она обожает героев. Вот я позвоню.