Семен Бабаевский. Собрание сочинений в 5 томах. Том 4

— Спасибо вам, Петр Игнатьевич! — Мельчаков на радостях так пожал старику руку, что тот зажмурился от боли. — Вы поступили гуманно, по-человечески. Вас отвезти на пасеку? Моя машина в вашем распоряжении!

Пасечник ушел. За окном мимо кустов сирени промелькнула красная полоса милицейской «Волги». Тем временем подошвы хромовых сапог еще некоторое время нарушали тишину кабинета. Но вскоре и они умолкли. Стало совсем тихо, и Мельчаков сказал:

— Заботу о жилье должен взять на себя «Эльбрус». Что на это скажешь, Николай Федорович?

— Скажу только то, что мы в свое время сделали промашку, не догадались заранее, когда еще Евсей Фотиевич Застрожный пребывал где-то в Мексике, построить ему виллу с крылечком, — ответил Николай, смеясь одними глазами. — И надо было поставить ту виллу на высокой кубанской круче, чтобы вид из окна радовал сердце, чтобы была видна вся Кубань и чтоб окрест открывались дали неоглядные. Признаю свою вину и каюсь, как грешник.

— А если без иронии? — строго спросил Мельчаков. — И без усмешки?

— Без усмешки никак нельзя, трудно. Уж очень смешная получается ситуация. — Николай наклонил белочубую голову, помолчал. — Что же выходит? В молодости человек шкодил советской власти, потом более сорока лет прятался от нее. Теперь же мы ломаем голову: как приютить и где поселить беглеца? Гостиницы «Интурист», как известно, в «Эльбрусе» еще пока нету. Может, снять для Застрожного частную комнату?

— А кто станет оплачивать? — сразу же спросил Журбенко. — И по какой статье расходов?

— Я думаю вот о чем, — заговорила Аниса. — У нас в станице рядом с Домом культуры стоит сторожка. Осталась от церкви. Ее малость можно подремонтировать…

— Не годится! — Мельчаков решительно зашагал по кабинету. — Заброшенная сторожка не выход из положения… Надо что-то придумать…

— Есть выход, есть! — воскликнул Журбенко и от радости весь засиял. — Ведь у нас имеется пансионат! Полное и бесплатное обеспечение! И статья расходов готовая. Вот и определить Застрожного в пансионат.

— Это, пожалуй, идея, — согласился Мельчаков. — Как ты, Николай Федорович?

— Семен Лукич правильно заметил о том, что в нашем пансионате человек находится на полном колхозном обеспечении, — сказал Николай. — Но люди-то там живут какие? Колхозные ветераны, золотой фонд! А кто станет жить с ними рядом? Извините, бывший шкуровец! Почему ему вдруг оказана такая почесть? Где и когда он ее наслужил? К тому же в пансионате проживает Колыханов. Нельзя рядом с Колыхановым поселять бывшего белогвардейца, с которым Колыханов еще в гражданскую войну скрещивал сабли.

— Тут, если хотите, вопрос гуманности, — сказал Мельчаков. — Есть же поговорка: лежачего не бьют! Евсей Застрожный и есть тот лежачий, и пусть он первое время поживет в колхозном пансионате. Пусть видит и воочию убеждается, чего достигли вишняковцы и что означает для них колхозная жизнь. И я не сомневаюсь: Колыханов это поймет. А не поймет — помогите ему понять. Поговорите с Колыхановым, убедите. Так что Журбенко прав, есть выход! Но почему приуныли? Почему молчите?

— Есть еще одна загвоздочка, — за всех ответил Николай. — Пансионат-то не резиновый, его не растянешь. А в настоящее время там все тридцать две комнаты заняты. Как быть?

— Евсей Застрожный прибудет не сегодня и не завтра, — тем же голосом отвечал Мельчаков. — Пока, как говорится, суд да дело, пока мы отправим документы, пока вопрос будет решаться, пройдет немало времени. А там что-нибудь придумаем… Значит, будем считать, товарищи, что вопрос с жильем тоже решен. Так, что ли?

Журбенко улыбнулся, а Николай и Аниса склонили головы и молчали.

Глава 21

В середине дня Николай и Аниса вернулись в Вишняковскую. Встретил их Овчаров. Усатое лицо расплылось в улыбке. С наигранным упреком спросил:

— И где вы так долго пропадали? Тут Антон Иванович Щедров ждал вас, ждал и не дождался. Взял себе и провожатые главного агронома и уехал в четвертую бригаду.

— Давно? — спросила Аниса.

— Только что.

— А что он делал в станице? — спросил Николай.

— Ел соленые арбузы, — с гордостью ответил Овчаров. — Ох, как они ему понравились! Хвалил!

— Не можешь, Овчаров, без своих арбузов? — сердито сказал Николай. — А чем еще угощал? Байками?

— Чего вспылил? Сидел бы дольше в милиции, — обиделся Овчаров. — Антону Ивановичу надоело ждать. Хорошо, что повстречал он Колыханова. В твоем кабинете сидели да беседовали.

— О чем? Наверное, Антон Силыч жаловался.

— И это было. Потом прошли по парку. Колыханов не отстает, ведет следом коня под седлом. Понравились Щедрову и наш парк и улица Ленина. Сказал, что ничуть не хуже городских.

— А еще куда заходил? — поинтересовалась Аниса.

— В мастерские. Пойдемте, говорит Антон Иванович, к колхозному рабочему классу.

— Ну и что там было?

— Беседа… Затем осмотрели Дворец культуры. Антон Иванович спросил, сколько в зале вмещается народу. Взошел на трибуну, постоял. Великовата, говорит, из-за нее и оратора не видно.

— Сказал бы ты Щедрову, что у нас ораторы — народ гвардейского роста. Им и трибуна нужна высокая.