Семен Бабаевский. Собрание сочинений в 5 томах. Том 4

«Кто этот старик? — думал Щедров, вернувшись в кабинет и усаживаясь за стол. — Странно, сидит на ступеньках и плачет. Что за горе у него? Когда я входил, его там не было…»

Явился Митрохин, в сапогах и в полувоенном костюме, похожий на уволенного в запас старшину. Как всегда стройный, подтянутый, с папкой в руках и с черными, на резинках, нарукавниками.

— Что у тебя, Василий Иванович?

— Хотел доложить об исключенных.

«Не могу понять, почему этот старик сидит у входа и почему плачет? — слушая Митрохина, думал Щедров. — Надо обязательно узнать…»

— Антон Иванович, персональщики ждут нашего решения, — говорит Митрохин. — Решения первичных организаций имеются, а вот в райкоме произошла задержка.

— За что исключены?

— Пьянка, бытовое разложение, злоупотребления по службе.

— Давно лежат в райкоме дела?

— Давненько. Некоторые находятся у нас больше года.

— Почему же они своевременно не рассмотрены?

— Я докладывал Коломийцеву. Надо, говорит, повременить. Вот и затянулось…

— Что делают исключенные в настоящее время?

— Ждут нашего решения.

— Да, получилось, Василий Иванович, нехорошо. — Щедров вынул из кармана записную книжку и что-то в ней записал. — Скажут: вот, такой-сякой Щедров, приехал и начал пачками исключать из партии. Никто же не знает, что это «наследство» досталось от Коломийцева. Скажи, Василий Иванович, как по-твоему: все исключенные заслуживают такую суровую кару?

— Все правильно, я смотрел протоколы, — четко ответил Митрохин. — Документы в порядке!

— А если судить не по протоколу, а по сердцу?

— Без протокола как же, без него нельзя, — сказал Митрохин, удивленно глядя на Щедрова. — Никак невозможно.

— Василий Иванович, принеси мне персональные дела. Вечером я с ними познакомлюсь. — А в голове: «Старик на ступеньках. Неужели он все еще сидит…» — Сегодня у нас понедельник. Думаю, что на среду мы сможем пригласить этих товарищей на беседу.

Щедров снова вышел на балкон. Старик с желтым черепом все так же горбил спину, прижав папаху к глазам. Из дома Советов вышел начальник управления сельского хозяйства Антипов и решительной походкой прошел мимо старика. Со ступенек крикнул:

— Николай! Ты что, бюрократ, не подаешь машину!

Антипов сел в «газик» и умчался. В это время по ступенькам поднялся, помахивая портфелем, заместитель Рогова — рослый Казаков. Остановился, бросил в урну папиросу и на старика даже не взглянул.

— Василий Иванович, что это за старик? — спросил Щедров. — И почему он здесь сидит? Странно и непонятно.

— Какой-то бродяга, — ответил Митрохин, глядя на старика. — И куда смотрит милиция?

— Спустись-ка вниз и пригласи старика.

— Сюда, в кабинет? — удивился Митрохин. — Я позову постового, и он сам разберется.

— Обойдемся без постового, — сказал Щедров, возвращаясь в кабинет. — Скажи, пусть войдет.

Митрохин пожал плечами, ничего не сказал и вышел из кабинета. Вскоре в дверях, робко переступив порог, появился старик с рыжей папахой в руках. Митрохин подвел его к столу, указал на стул и сказал:

— Дедусь интересовался, не Рогов ли просит его к себе. — И к старику: — Дедусь, это не Рогов, а Щедров Антон Иванович. Садитесь и говорите, кто вы и что вам нужно?

— Есаулов я, Петро Ефимович, — сказал старик, мигая мокрыми глазами. — Стар я уже, девятый десяток пошел, а жить мне негде. Горе свалилось на мою старую голову.

Голос у старика глухой, с хрипотцой, и говорил он нескладно. Щедров слушал, глядя на старика грустными глазами, и на душе у него было тоскливо. Из рассказа Есаулова ему стало известно, что родом он из хутора Варваринского — за Кубанью, километрах в шести от Усть-Калитвинской; что сын Есаулова, Василий, разругался с женой и куда-то уехал — не то в Кустанай, не то в Братск; что старик одинок, никого из родни, кроме сына, у него нет.

— Жинка Василия, стало быть моя сноха, баба злющая, выгнала меня из моей же хаты, — говорил Есаулов, часто мигая влажными глазами. — Выгнала и пригрозила, что прибьет, ежели я возвернусь. Деться некуда. Пошел в Усть-Калитвинскую искать защиты. Побывал в станичном Совете. Там мне сказали, что в личную жизню может вмешиваться только милиция. В милиции дежурный сказал, что приема нету, и присоветовал пойти в исполком, к товарищу Рогову. Переночевал я у знакомца и утром пришел сюда. А мне сказали, что Рогова нету и сегодня его не будет. Вот я и загоревал…

— Рогова в самом деле нет на работе? — спросил Щедров, обращаясь к Митрохину. — Может, куда уехал?

— Должен быть у себя, — ответил Митрохин. — Сегодня мы как раз вместе входили в Дом Советов.

Щедров позвонил Рогову.

— Да, Рогов слушает! — долетел по проводам твердый басок. — Антон Иванович, доброго здоровья!

— Привет, привет! Ты давно в кабинете?

— С самого утра. Как часы! А что? Нужен?

— Да, нужен. Сейчас Митрохин придет к тебе со стариком Есауловым, — сказал Щедров. — Выслушай и прими меры.

— Будет исполнено! — тем же твердым басом сказал Рогов.

— Петр Ефимович, сейчас вы пойдете к товарищу Рогову. — Щедров положил телефонную трубку. — Василий Иванович, проводи.