Семен Дежнев

Документ не ограничивался вышеприведенным отрывком. Дежнев дает краткий обзор своей службы за более чем двадцатилетний период, сообщает интересные сведения о тех местах, где протекала его служба, возвращается к плаванию 1648 года. Он не касается своих раздоров со Стадухиным и Селиверстовым, не пытается их в чем-либо обвинять, разоблачать. Человек незлопамятный, чуждый чувства мстительности, Дежнев остается верен себе.

Нельзя сказать, чтобы Иван Большой Голенишев-Кутузов никак не среагировал на слезную просьбу героя Анадыри Дежневу выдали соляное жалованье сполна за девятнадцать лет. Ни хлеба, ни денег он не получил. Вероятно Семен Иванович услышал от подьячих извечные снова — в казне нет денег, в амбарах нет хлебных запасов. Действительно ли воеводская казна была пуста? Или корыстные злоумышленники во главе с воеводой вели свою обычную игру, растратив и деньги, и хлебное довольствие, причитающееся казаку? Кто знает.

Дежнев был озадачен — что же делать с тяжелыми кулями соли, которыми можно было бы набить целый амбар. Скорее всего он постарался избавиться от нее, продав соль за бесценок купцу-перекупщику. А челобитную Семена Ивановича, адресованную согласно заведенной форме на высочайшее имя, отослал с целовальником Ларионом Лашей в столицу, в Сибирский приказ. Этот Лаша служил прежде на жиганской таможенной заставе, а теперь был командирован в Москву с очередной почтой. Челобитная была доставлена по назначению, и это дало впоследствии Дежневу возможность получить полный расчет.

14. ПОЕЗДКА В МОСКВУ

Воевода придавал большое значение доставке костяной казны и мягкой рухляди в Москву и самолично следил за снаряжением ерастовского отряда. Моржовой кости набралось много — 196 пудов 171/2 гривенок. В их числе была кость, собранная Дежневым и другими промышленниками, привезенная с Колымы Ерастовым а также скопившаяся к тому времени в Якутске. Много набралось и соболиных шкурок. «Рыбий зуб» поместили в восемь больших бочонков, а пушнину — в деревянные ящики и холщовые мешки, которые тщательно опечатывались. Наказная память Голенищева-Кутузова, выданная Ерастову перед отъездом, содержала подробнейшую опись груза. Чиновники встречных таможенных постов Енисейска и Тобольска должны были тщательно сверять опись с наличным грузом, чтобы убедиться — цела ли государева казна, не было ли какой-нибудь потери или порчи во время пути, в сохранности ли печати. Подобный порядок строгого контроля был утвержден Сибирским приказом.

Назначение отправиться в Москву во главе отряда, сопровождающего ценный груз, было почетно и ответственно. Недаром же Голенищев-Кутузов поставил во главе отряда Ивана Ерастова и Семена Дежнева, людей многоопытных и авторитетных, которым он мог вполне довериться. До недавнего времени многие исследователи ошибочно утверждали, что начальником конвойного отряда был Семен Дежнев. Не избежал этой ошибки и маститый В.Ю. Визе. «В Якутске Дежнев получил ответственное и почетное в те времена поручение доставить «костяную казну» в Москву», — писал он. Более тщательное знакомство с документами позволяет убедиться в том, что во главе отряда стоял боярский сын Ерастов, а казак Дежнев был, по всей видимости, его правой рукой. В отряд были также привлечены Артемий Солдатко Григорий Пискун и другие служилые и промышленные люди — всего 16 казаков, два целовальника и два торговых человека. Были среди них и люди случайные, подвернувшиеся в ту пору под руку воеводе.

Вообще задача укомплектовать отряд оказалась непростой так как воевода всегда испытывал нужду в казаках и промышленниках. Многие из них, если не подавляющее большинство, находились в то время на дальних реках. В ответ на жалобу Ерастова, не удовлетворенного составом отряда, Голенишев-Кутузов заявил. «А то тебе и самому, Ивану, ведомо, что в Якутцком остроге промышленные люди собраны с великими нужами и боем и посажены к тебе на суды».

Тронулись в путь в конце июля 1662 года. Шли на веслах вверх по Лене вдоль лесистых берегов. Широкая низменная равнина сузилась и перешла в узкую горную долину с обрывистыми каменистыми кручами. Прошли устье Олекмы, Витима, Киренги. На встречных дощаниках плыли из Усть-Кута служилые к месту новой службы, торговые люди с товарами. От прибывавших с верховьев Лены людей Голенищев-Кутузов узнавал последние новости, получал сообщения о встречах с ерастовским отрядом. По его мнению, Ерастов плыл слишком медленно, подолгу прохлаждался на остановках. И вот разгневанный воевода послал на быстроходном каюке вдогонку отряду команду надежных гребцов с новой наказной памятью, в которой нещадно ругал сына боярского, обвиняя его в нерадении и попустительстве «воровству», дабы воодушевить и заставить идти побыстрее.