Семен Дежнев — первопроходец

Не был осведомлён о судьбе Семёна Ивановича и Стадухин. Те сведения, которые он получил от прибрежных чукчей или эскимосов во время неудачного плавания, не прояснили судьбы Дежнёва и его товарищей. На Колыме всё ещё ничего не знали, жив ли Семён Иванович, уцелел ли вообще кто-нибудь из экспедиции Алексеева-Дежнёва. Поэтому назначение Моторы анадырским приказчиком мы никак не можем расценивать как выражение недоверия к Дежнёву.

С оставшимися кочами Михайло Стадухин пробился в устье Колымы, когда в Студёном море появились первые льдины и явно ощутились первые признаки зимы. С Власьевым он почти не общался, держался высокомерно и раздумывал — выступать ли на Анадырь по зимнему пути или дожидаться лета. О том, что снаряжена экспедиция на Колыму во главе с Семёном Моторой, Стадухин узнал лишь тогда, когда Мотора и его люди были уже в пути.

Честолюбивый Стадухин был раздосадован и взбешён, когда узнал, что возглавлять поход и представлять власть на Анадыри поручено не ему, казачьему десятнику, человеку, состоятельному и со связями. Между Стадухиным и Власьевым состоялись бурные объяснения.

   — Пошто Семейку Мотору послал на Анадырь-реку? — запальчиво произнёс Стадухин.

   — Не кипятись, Михайло. И говори спокойно. Я покуда не глухой, — осадил его Власьев.

   — На Анадыри — я власть. Может, воеводскую бумагу тебе показать?

   — И покажи. Только без крика.

Власьев взял из рук Стадухина бумагу, перечитал дважды. Сказал спокойно:

   — Неувязочка получается, дражайший Михайло.

   — Какая ещё неувязочка?

   — А такая. В воеводской грамотке написано, что назначаешься ты, десятник Михайло Стадухин, начальником морской экспедиции для отыскания реки Погычи-Анадыри и новых земель. И даётся тебе два казённых коча. Где же тут сказано о назначении тебя приказчиком на Анадырь?

   — Коли я открываю реку Анадырь, то и становлюсь приказчиком над Анадырским краем. Понятно тебе?

   — Да нет же, совсем непонятно. Про приказчика ничего в той бумаге не написано. Анадыри, однако, ты не достиг, вернулся обратно. О чём же разговор?

   — Достиг бы, кабы не ледяные заторы. Доберусь до Анадыри сухим путём.

   — Я тебя не держу, Михайло. Только знай, что в Анадырский край назначена законная власть в лице Семёна Моторы.

   — Хочешь, Власьев, чтобы я подчинялся худородному мужичонке Моторе?

   — Это как тебе угодно.

Стадухинский отряд поспешно выступил вдогонку Моторе, снарядив собачьи и оленьи упряжки. Некоторые из стадухинцев не пожелали отправиться в трудный поход и решили остаться на Колыме. Власьев был всемерно рад, что избавился от Михайлы. Пусть на далёкой Анадыри выясняют отношения и делят власть.

Стадухинский отряд нагнал Мотору на Аюнском хребте. Сразу же между предводителями двух отрядов сложились враждебные отношения. Задиристый Стадухин постоянно провоцировал ссоры.

На Анадырь пришла весна. Однажды Дежнёв и его спутники услышали возгласы каких-то людей и лай собак. К зимовью приближался большой караван. Люди, сидевшие на нартах и погонявшие собак и оленей, по одежде казались своими, русскими. Обрадовались пополнению дежнёвцы, выбежали навстречу пришельцам. Но когда упряжки были уже совсем близко, Дежнёв различил среди прибывающих старого знакомого Михайлу Стадухина и с досадой подумал, что вот и пришёл конец мирной жизни в маленьком зимовье. Что ещё можно ожидать от заносчивого и беспокойного Михайлы? Вспомнил Дежнёв, как не раз испытывал на себе тяжёлый и властный его нрав, но, благодаря своей выдержке, спокойному и уравновешенному характеру, ухитрялся ладить со Стадухиным, избегать, казалось бы, назревающих крупных ссор. А Михайло вынужден был отдать должное смекалке и находчивости Семёна Ивановича и даже порой советовался с ним или позволял себе выслушивать его мнение.

   — Тебя, Семейка, мы, считай, уже похоронили. А ты, оказывается, вот какой живучий, — так приветствовал Дежнёва Стадухин.

   — Как видишь, Михайло, жив, — отвечал ему Семён Иванович.

Обменялись приветствиями с Моторой, и тот обратился к Дежнёву:

   — Я теперь приказчик на Анадыри. Распоряжением колымской власти назначен. Я так полагаю, что нам надо объединить оба отряда. Ты станешь моим помощником, правой рукой. Твоё знание колымского края пригодится нам.

Стадухин, прислушивавшийся к словам Моторы, сердито буркнул:

   — Делить шкуру неубитого медведя легко.

   — При чём тут шкура неубитого медведя? — не понял Дежнёв.

   — Поймёшь когда-нибудь, — многозначительно пробурчал Михайло.

Семён Иванович уловил враждебность Стадухина к Моторе. Всё же, чтобы попытаться сгладить неприязненные отношения между двумя предводителями, Дежнёв пригласил обоих к себе в избу отобедать с дороги. Но приглашение принял один лишь Михайло, а Мотора шепнул Семёну Ивановичу:

   — Не взыщи... Не сяду со Стадухиным за один стол. Так что угощайтесь без меня. И остерегайся его. Опасный мужик.

А Стадухин ввалился в избу Дежнёва, скинул верхнюю одежонку и невозмутимо развалился за столом.

   — Чем попотчуешь гостя, Семейка? — спросил он.

   — Что Бог послал. Копчёная медвежатника, оленина, икорка красная, грибная похлёбка.

   — Э, казак... Так не пойдёт. А где горячительное?