Семен Дежнев — первопроходец

Рассказывая о деяниях Ивана Реброва, Зырян поведал казакам, что ещё в начале тридцатых годов этот славный первопроходец прошёл с Мангазеи северным путём, по нижней Тунгуске и Вилюю на Лену. Перезимовав в Жиганах, Ребров вместе с енисейским служилым человеком Ильёй Перфильевым вышли морем на Яну. Там они захватили в аманаты юкагирских князцев и собирали ясак. Зырян пояснил, что сбор ясака пушниной сопряжён в малонаселённых северных землях с немалыми трудностями. Кочевники-юкагиры в знак протеста против ясачного обложения могут поспешно покинуть становище, свернув чумы, погрузив нехитрый скарб на оленей, и раствориться в необъятных просторах тайги. Преследовать и искать их бессмысленно. Поэтому приходится прибегать к такой не слишком доброй практике — захвату аманатов или заложников из числа «лучших мужиков», то есть князцев и их ближайших родственников, братьев или сыновей. Аманаты держатся под стражей до тех пор, пока юкагирский род не выплатит сполна ясак.

По утверждению Реброва, янские соболя были лучше всех, которых он видел прежде. «На великой реке Лене и на её сторонних реках таких добрых соболей нет», — докладывал он. Собранный на Яне ясак Перфильев отвёз в Енисейск, а Ребров в сопровождении служилых и промышленных людей отправился дальше на Индигирку или Соболью реку, как её ещё тогда называли.

Иван Ребров был заметной фигурой в освоении Восточной Сибири. Он ходил по Лене, Вилюю, Алдану. После походов на Яну и Индигирку он возвратился в Якутск и был оставлен на «ленской» службе, а в дальнейшем, в течение пяти лет, служил на реке Оленек и впоследствии был повёрстан пятидесятником. Дежнёву не раз приходилось ходить по следам Ивана Реброва и служить на открытых им реках.

Вслед за Ребровым реки Яны достиг Елисей Юрьев Буза казачий десятник, и с ним с десяток казаков и до сорока промышленных людей.

Буза был также заметной фигурой в освоении Восточной Сибири. Дежнёв услышал рассказ Зыряна о подвигах этого первопроходца. Как и другие выдающиеся служилые люди, он начинал службу на Енисее. В 1637 году он вместе с промышленным человеком Друганкой покинул Якутск, спустился вниз по Лене и вышел в море, намереваясь достичь Яны. Но быстрое наступление зимы и неблагоприятная ледовая обстановка помешали дойти до устья Яны. Елисей Буза с Друганкой и другими спутниками смогли дойти только до устья «Омалевы-реки» (Омалая), впадающей в Губу Буорхая к западу от устья Яны. Здесь мореплаватели смастерили нарты и, оставив коч, двинулись далее сухопутным путём по заснеженной тундре. Товары и припасы они были вынуждены бросить на берегу моря. Маленький отряд пустился через Камень, горный кряж Кулар, и достиг верховьев Яны. Переход был исключительно трудным, потребовал от его участников мужества и выносливости. Отряд двигался в лютые морозы по открытой снежной пустыне, где не укроешься от ветра. Потом преодолевали Каменный Кряж. Обессиленные люди тащили нарты с самой необходимой поклажей. Весь этот путь от Губы Буорхая до верхней Яны занял восемь недель.

На Яне Буза собрал ясак в расположении якутского рода князца Тузлука. Князец пытался было уклониться от уплаты ясака и оказать русским военное сопротивление. Он держал в осаде русский лагерь в течение двух недель. Осада стоила жизни двум казакам. Но в конце концов «тех якутов войною смирили и под государеву руку привели и ясаку с них взяли вновь...» Непокорный князец Тузлук смирился.

   — Я рассказал вам о двух достойных людях, Иване Реброве и Елисее Бузе, — заключил Зырян. — Таких много среди нашего казачества. Продолжим их славные дела. Они пример нам.

Несколько дней ушло на закупку лошадей, необходимого снаряжения и припасов. Торговые люди Якутска, прослышав, что два казачьих отряда собираются в дальний поход, подняли цены. В те времена лошадь в Центральной и Северной России стоила обычно три-четыре рубля. В Якутске за лошадь платили вдесятеро дороже. Лыжи стоили два рубля, за шубный кафтан платили три рубля, за меховую шубу «одеванную», то есть поношенную, четыре рубля. Напомним, что годовой оклад рядового казака составлял всего лишь пять рублей в год, да и те выплачивались нерегулярно. Таким образом казак, отправляясь в дальний поход, сталкивался с непомерно высокими расходами. Всё снаряжение обходилось ему в сумму, превышающую его годовой оклад, по крайней мере, в двадцать раз.

Семён Иванович достал из сундука заветный кожаный мешок, развязал его, пересчитал соболиные шкурки — всё, что осталось от его прежних немалых запасов. Отсчитав ровно половину шкурок, уложил обратно в мешок и снова завязал. Сказал жене:

   — Это оставляю тебе, Настасьюшка, на чёрный день.

Оставшиеся шкурки ещё раз пересчитал и прикинул, что этого мало, очень мало для полного снаряжения. Придётся пойти на поклон к торговым людям и просить в долг рублей семьдесят.