Семен Палий

— Э, чорт бы тебя забрал! — плюнул в воду Гордиенко — как раз в этот момент чайки свернули вправо, и вместо голубой воды с пятнышками судов на ней в полукружье трубы закачались курчавые ветви прибрежного лозняка.

Глава 16 В ШЛЯХЕТСКИХ СЕТЯХ

Абазин с топором в руках прохаживался вокруг только что отремонтированной каморы, изредка ударяя обухом по бревнам, чтоб удостовериться, крепко ли держатся.

— Да брось ты там стучать, иди лучше под грушу и доплети кадушечку! — крикнула из сеней жена Абазина.

— Цыц, старая! — с шутливой строгостью крикнул Абазин. — Ишь, иродово племя, она мне еще указывать будет! Нет того, чтоб мужу воды подать или соку березового наточить — прохладиться. Нет, она его работой загонять готова, кадушечку ей доплети! — И уже серьезно добавил: — Правда, Одарко, вынеси соку.

— У меня руки грязные, полы мажу. Сейчас я Павлику скажу. Павлик, вынеси соку деду!

— Не деду, Павлик, а мне. Какой я у чорта дед?

— Опорка старая, гляньте, он еще не дед… А кто ж ты, скажешь, — парубок?

— Ой, гляди, доведешь ты меня, возьму да выгоню, а вместо тебя девку высватаю…

— Пан полковник, — крикнул от ворот всадник, не слезая с коня, — гостя принимайте, к вам Корней Кодацкий едет!

— Где он?

— В городе задержался. Он у Васюты, что шинок за базаром держит. Скоро тут будет.

— А ты куда едешь?

— Заскочу домой и опять в город. Я коня нашел доброго, а денег с собой не было.

— Одарко! — крикнул Абазин жене. — Приготовь чего-нибудь, к нам Корней едет.

Он еще некоторое время тесал бревно, потом загнал топор в колоду и вышел на улицу. Сел на обрубок, спрятанный в густой тени яблони, свесившей через тын свои ветви почти до самой земли. Не успел Абазин выкурить и люльки, как на высоком вороном коне к воротам подъехал Корней. Не замечая Абазина, Корней привязал коня, к крыльцу и пошел в хату. Абазин отвязал Корнеева коня, завел в хлев и, задав коню сена, тоже пошел в хату.

— Куда же он девался? — говорил Корней, выйдя с Одаркой на порог. — А, вон ты где…

Друзья крепко, словно стараясь побороть друг друга, обнялись, расцеловались.

Абазин пригласил Корнея в хату.

— Такая оковитая у нас есть, — хвалился он, — что аж дух забивает! Одна только моя жинка может такую пить.

— Пошли, попробуем твоей оковитой. Только коня надо завести.

— Какого коня?

— Как какого?

Корней посмотрел на улицу, затем перевел испуганный взгляд на Абазина:

— Я только что его привязал, Где ж он?

— Может, кто украл, у нас это часто случается. А-а, вон он, держи…

Корней обогнал Абазина и со всех ног кинулся на улицу. До калитки было далеко, и он с разгону прыгнул на тын. Но в это мгновение Абазин, громко смеясь, так дернул его назад, что Корней упал на землю.

— Мотню разорвешь… Ох, и побежал ты, так побежал, что тебе и коня не нужно… Я твоего коня в хлев поставил.

Корней поднялся с земли и, обиженный, пошел в хату.

— Вахлак чортов, что я тебе, мальчишка, что ли? — Но, дойдя до порога, сам от души рассмеялся.

Долго еще за столом все смеялись над этим происшествием.

После обеда Одарка поставила на стол миску с желтыми сочными грушами и небольшими, с виду зелеными, но очень вкусными яблоками. Ел их больше Абазин, который вообще любил вкусно поесть, как и всласть посмеяться при случае, а Корней только запивал обед сладким узваром.

— Хорошо, что ты приехал, — говорил Абазин, выбирая грушу, — а то остался я один, как перст. С тех пор как Искра уехал, только и работы, что с Одаркой ругаемся.

Одарка усмехнулась и вышла во двор.

— Расскажи все про Захария, я давно о нем ничего толком не слышал.

— Что там рассказывать? Заплыл Искра в наставленный на него вентерь. Подарил ему король именье, купить хочет Захария… А может, уже и купил.

— Ты был у него?

— И быть не хочу.

— Плохо, надо бы поехать. Не может он отказаться от старых друзей.

— Попробуй, поезжай и упроси какого-нибудь шляхтича отказаться от дворянства и скарба.

— Для чего мне туда ехать?

— Правда, смешно? Так и здесь. Если Захарий по началу не устоял, так теперь о том и думать нечего.

Абазин молчал, задумчиво посасывая грушу.

Вытирая об полу руку, в хату вошел Гусак, приехавший с Кодацким и задержавшийся в городе. Абазин повернулся к нему:

— Где ты ходил до сих пор? Садись к столу. Есть такая поговорка: «Тем, кто поздно приходит, — кости». Счастье твое, что мы мясного ничего не ели.

— Я не хочу, в городе пообедал.

— Хоть чарку выпей.

— Выпил там и чарку… Конечно, еще одна не повредит, только пусть она меня подождет. Я воды вынесу: какой-то проезжий просит коня напоить, а ведро оборвалось и в колодец упало.

— Казак, купец или посполитый?

— Кто его знает, на лбу не написано. Одет, как посполитый. Теперь не разберешь, только видно, что издалека едет.

Гусак взял в руки большую деревянную бадью.

— Проси его в хату, с дороги не мешает перекусить, кстати он нам, может, и расскажет что-нибудь. У человека с дальней дороги всегда какие-нибудь вести есть.