Семеро против Ривза

— Ну, конечно же я тебя поздравляю, это замечательно, правда? — И миссис Ривз нежно улыбнулась, как и положено кроткой и самоотверженной жене (с годами она усвоила определенный стиль поведения, решив, что именно он больше всего ей подходит). — Но, душа моя, ты же всегда встаешь в половине восьмого. Поэтому…

— Маленькое отступление от правил в ознаменование первого утра, — смущенно пояснил мистер Ривз. — Ах! — восторженно продолжал он. — Ты и представить себе не можешь, что значит для меня эта возможность понежиться в постели — лежать и, понимаешь, раздумывать о жизни, зная, что мне никогда больше не придется спешить на этот чертов поезд…

— Пожалуйста, не выражайся так, Джон. Ты же знаешь, что это меня коробит.

— Извини, дорогая. Словом, мне никогда больше не надо будет корпеть на работе, а можно лежать вот так, подле тебя, — тактично добавил он, — сколько вздумается.

— Но, душа-a моя, — кротко промяукала миссис Ривз, — когда же я теперь буду принимать ва-анну? Ты всегда так долго моешься. Я всюду буду опаздывать, и весь день у меня пойдет кувырком.

— Бегу, бегу. Я живо.

Мистер Ривз, пыхтя, вылез из постели — тело сегодня как-то не слушалось его. Но в общем он был даже рад, что наконец встал: валяться без сна не так уж приятно, как это расписывают.

— Больше этого не будет, — смиренно сказал он, — Ты же знаешь, что я всегда просыпаюсь в семь тридцать. Это уже вошло в привычку. Могу и дальше так вставать.

— О, я вовсе не это имела в виду, душа моя, пожалуйста, не думай, что я это имела в виду, — с притворным огорчением заявила миссис Ривз. — Лежи в постели, сколько тебе заблагорассудится и хоть каждое утро. А сегодня ты, конечно, чувствуешь себя усталым. Ты пришел вчера так поздно и весьма навеселе, душа моя!

— Не моя вина, — сказал мистер Ривз, накинув халат и направляясь к двери. — Торжественный прощальный обед, отличные речи. Потом расскажу.

И он исчез за дверью: не надо портить это первое утро и в сотый раз препираться из-за того, что он часть вечера провел вне дома…

Через несколько минут до слуха миссис Ривз донесся из ванной голос супруга:

— Джейн! Джейн!

— Да, душа моя?

— Где мои новые лезвия?

— Я… я… право, не знаю, душа моя. А куда ты их положил?

— Да вот сюда. На стеклянную полочку. Они мне нужны.

— Ах!

— Что такое?

— Я отдала их Бейзилу.

— Отдала?! Почему?

— Да потому, что у него не было лезвий, — возмутилась миссис Ривз. — Я была уверена, что ты не станешь возражать…

— А вот я возражаю! Какая-то чертова баба скребла, верно, себе под мышками моей бритвой и до того затупила ее, что она стала хуже перочинного ножа.

— Это, наверно, Марсель, — пропела миссис Ривз.

— Но мне-то чем бриться? — взревел мистер Ривз. — Черт бы вас всех побрал!

— Джон!

Молчание.

Мистер Ривз, чувствуя, как стягивает лицо под высыхающей на коже мыльной пеной, тихонько прикрыл дверь в ванную.

Не надо все-таки портить первое утро.

Вопреки своим прогнозам, мистер Ривз не чувствовал никакого аппетита: он съел лишь половину пикши, яичницу с беконом из двух яиц и гренки с джемом. Никакой каши — от одного ее вида его начинало мутить. Зато он проглотил изрядное количество чая. Он уже заканчивал завтрак, когда в комнату изящно вплыла миссис Ривз, все еще сетуя на то, что весь день у нее пошел кувырком.

— У меня столько дел, — со вздохом укоризны произнесла она.

— Я вижу, ты все мучаешь себя этой диетой, — заметил мистер Ривз, стремясь переменить тему и видя, что его супруга ограничилась половинкой грейпфрута без сахара и чашкой слабого чая.

— В наше время просто необходимо следить за собой, — несколько свысока пояснила миссис Ривз. — Разве можно распускаться? Это наш долг по отношению ко всему человечеству — выглядеть как можно лучше. Я была бы счастлива, если б мне удалось убедить тебя быть более осторожным в выборе пищи — пивные дрожжи и сырая морковь необычайно полезны. А ты, мой дорогой, стал чуточку полноват.

— Ерунда! — изрек мистер Ривз, слегка покраснев от этого намека на его округлившийся живот. — Не верю я ни в какую диету. Все это выдумки Голливуда. Только пищеварение расстраивается да нос становится красным и портится настроение. Добрая половина большевистских идей — от диеты. К тому же в нашем возрасте немного солидности не помешает. Накопления всегда пригодятся на случай болезни.

— Это в твоем возрасте! — Теперь покраснела миссис Ривз. — Дорогой мой Джон, ты, видимо, забыл, что, когда родился Бейзил, мне было всего восемнадцать лет.

— Восемнадцать?! — Мистер Ривз в изумлении уставился на нее. Должно быть, он вспомнил другую цифру, но одновременно вспомнил и о том, что с дамами о хронологии не спорят. — Хм!