Семеро Тайных

Руки Автанбора метнулись вверх, пальцы ухватили голову. Все видели, как голова осталась зажатой в ладонях, а тело начало медленно оседать. Из обрубка шеи на плечах ударили кипящие бурунчики крови, но из головы в руках кровь полилась как из ведра.

Олегу да еще Беркуту послышался новый свист меча, глухой удар железа по живой плоти, но тут тело Автанбора тяжело грохнуло на пол, руки все еще сжимали отрубленную голову. Кровь хлестала бурно, красная лужа растеклась по полу, заполнила щели и медленными волнами потекла под стол, достигла лестницы и освобожденно устремилась по ступенькам.

Колдуны вжались в глубину кресел. Их трясло, глаза вылезали из орбит. По полу тяжело протопали широкие ступни, оставляя кровавые следы. Цепочка протянулась в дальний угол, где вода в широкой бадье заколыхалась, послышался плеск, хлюпанье.

Короед вскрикнул, его трясущийся палец указывал в место, где стена соединялась с полом. Там расплывалась красная лужа, кровь текла прямо из пустоты. Чуть позже начало проступать скорченное тело человека. В полупрозрачной руке блестел такой же едва видимый нож с длинным узким лезвием. Тело медленно

— Эх ты... ты всего лишь человек!

— Сладоцвет?.. Так Россоха и его?..

Хакама со страхом и ненавистью смотрела в изможденное лицо зеленоглазого волхва:

— Но как... как ты сумел... предугадать?

— По вашим же... дурацким, — прошептал Олег измученно, — звездным картам. Не Сосику, правда, и не твоим ныне... я сам посмотрел на звездное небо, на людей, снова на звезды... Кое-что понял.

Его трясло от запоздалого страха. Он изо всех сил стискивал челюсти, пусть не увидят прыгающие губы, чувствовал, как вздуваются желваки, лицо становится суровым, как у действительно сильного и бесстрашного, хотя душа верещит по-поросячьи и старается забиться под стельку стоптанных сапог.

Хакама закричала пронзительно и гадко, перекосив красивое личико:

— Но так не могло быть! Почему Крыса не сумел, Обезьяна не перехитрила и не ударила в спину? Павлин должен был убить тебя, а не Автанбора! Звездные карты — безошибочны!

Олег стер ладонью кровь с плеча, поморщился, кровь засохла, пошла безобразной коркой. Он снова провел ладонью, коричневые струпья посыпались на пол. Теперь там пульсировал, медленно опадая, безобразный багровый шрам, на глазах стал лиловым, опал, побелел, но на большее у красноголового волхва сил то ли не хватило, то ли счел, что шрамы в самом деле украшают не только мужчину, но и волхва.

Хакама с ужасом следила вытаращенными глазами. А волхв оглядел себя, буркнул с неприязнью:

— Сейчас ты даже красивой не кажешься.

— Что?

— Какая же из Беркута Обезьяна, если родился в северных лесах, где отродясь обезьян не было? И где не знают, что такое обезьяна?.. Мало ли что там, на далеком жарком юге, в эти дни обезьяна на обезьяне! А у нас в тот час зима, в берлогах появляются медвежата, весной вылезают на свет... Он — Медведь! Во всем медведь, а медведи — звери честные, на хитрости да удары в спину не больно идут. У них и своей силы хватит, чтобы встретиться с врагом лицом к лицу. Это мог бы Горностай, но ты его почему-то обозвала Девой... ну, какая из него дева?.. и подговорила перехватить меня еще в горах.

Хакама спросила глухо:

— Где он?

Олег удивился:

— А где бы ты думала?

Она опустила голову:

— Глупый вопрос, признаю... Он там, в горах?

— Только кости, — поправил Олег. — Только кости.

Спины Ковакко и Беркута горбились в дальнем углу. Олег услышал слова заклинаний, по телу пробежала зябкая волна, затем словно окатили теплой водой пополам с березовым соком. Он чувствовал, что, если сейчас на него свалится хоть перышко, он рухнет под его тяжестью. Но когда поднял голову, со стен исчезли красные капли, а на полу не осталось и следа от двух убитых. Широкие плиты блестели, словно их усердно очистила дюжина слуг.

Боровик кашлянул, привлекая внимание:

— Можно мне спросить?.. Почему Россоха не убил... гм, понятно. Но почему он убил Автанбора? И Сладо-цвета, который... как я понимаю, должен был вместе с Россохой убить тебя?

— Чтобы этого не сделал я, — ответил Олег хмуро. — Автанбор достал воду из подземного источника и принес царевне Миш. Из-за него погиб друг... Россоха взял на себя кровь, чтобы ее не было на мне.

Короед опасливо поинтересовался:

— Прости нас, могучий. Любой бы на твоем месте уже крушил бы направо и налево... Но ты сохраняешь твердость, как подобает настоящему мужу и воину. Объясни, разве не одни и те же звезды зрят и на Хакаму, и на Беркута?

Колдуны уже стояли под стеной, как присмиревшие отроки. Олег сказал с презрением: